Елкин газовал на полную катушку. Вездеход несся по сопкам и лощинам, как разъяренный зверь, вышвыривая из-под гусениц ошметки черного торфа. Лицо водителя принимало то озабоченное и даже суровое выражение, то озарялось еле сдерживаемой улыбкой.
«Надо же! — думал он. — Медведь ухо откусил… Нарочно не придумаешь…»
Беспалов сидел, тупо уставившись перед собой, прислушиваясь к жгучей, дергающей боли, и порой забывал, что правого уха у него уже нет. Потом вдруг спохватывался, и всего его обдавало тошнотной панической волной от сознания невосполнимости потери. Ком обиды подкатывал к горлу, слезы сами наворачивались на глаза.
Через два часа бешеной гонки по пересеченной местности вездеход был уже в городе, звонко лязгая гусеницами по булыжнику, он подъехал к больнице и остановился, будто споткнулся.
— Осторожней не можешь? — буркнул Беспалов. — Гусак! Тебе верхом на козе в самый раз…
В приемной «Скорой помощи» была только дежурная сестра.
— Что случилось? — спросила она взволнованно, увидев перевязанную голову Беспалова.
— Медведь ухо откусил… — сказал он как-то обреченно и в то же время с надеждой в голосе.
— Что-о?! — переспросила она и рассмеялась. — Какой медведь?
Елкин, который стоял за спиной товарища, стал разъяснять:
— Производственная травма, понимаете… На работе произошло. При обходе…
— Где врач?! — заорал Беспалов с затаенной надеждой в душе, что сейчас, сию же минуту будет исправлено непоправимое.
— Вы на меня не кричите! — сказала сестра. Голос ее задрожал. — Врач сейчас придет.
Она позвонила в отделение и вызвала хирурга.
— Я должна записать… — сестра обиженно взялась за ручку. Спросив фамилию, что-то записала в журнал.
Беспалов глянул ей через плечо и прочел: «Больной поступил с травмой уха».
И снова ощутил прилив упрямой, непонятной злости:
— Не с травмой уха, а медведь ухо откусил. Так и пиши.
Сестра многозначительно посмотрела на него:
— Какая вам разница, товарищ?
— А вот такая…
Пришел хирург:
— Ну, что у нас? Та-ак… Что с ухом?.. Медведь откусил?..
Беспалов увидел, как по лицу доктора пробежала светлая волна, а глаза заискрились.
Обрабатывая рану, хирург приговаривал:
— Да-а… Ну и топтыгин! Чистенькая работа.
— А ничего нельзя сделать? — жалобно пробасил Беспалов.
— А что сделать? — уточнил хирург.
— Ну, с ухом…
— А где ухо-то?..
В ответ Беспалов с досадой махнул рукой и снова почувствовал, что ком обиды подкатил к горлу.
Ему сделали какие-то уколы, и хирург сказал:
— Я вас положу в свое отделение.
