- Ладно, - отходя от гнева, сказал Ананьев. - Пусть полежит до утра. Придет подвода - отвезем, похороним.
Он вышел из блиндажа и пошел в тыл. За ним пошли Гриневич, Зайцев и немного погодя Цветков. Мне ротный ничего не сказал, и я, сам не зная зачем, остался тут с Гуменюком и притихшим Пилипенко.
Мало мне было раны, так еще этот Ананьев – я к нему шел, разыскивал его, а тут на тебе - новый ординарец! И командир ни слова не сказал мне. Будто я никогда не пришивал ему подворотничков, не бегал за обедом, не пропадал с ним всю зиму в боях...
А впрочем, может, и я не прав. У него ведь люди, боевая задача, а теперь еще и забота, как удержать высоту. К тому же ему постоянно нужен человек, чтобы бегать, вызывать командиров - без ординарца тут не обойтись. В общем, я понимал ротного, хотя от этого не становилось легче.
Но что делать здесь? Сидеть в этой яме рядом с Кривошеевым и мерзнуть? Уходить ночью из роты не имело смысла, можно было запросто угодить в руки к немцам, да и не было сил тащиться по такой хляби добрых двадцать километров до медсанбата. Значит, надо было искать какое-нибудь пристанище до утра. Плохо, что кроме командирского блиндажа, немцы, кажется, ничего тут не оборудовали, возвращаться же в блиндаж мне не хотелось - пусть там теперь хозяйничает Зайцев. Придется, видимо, идти во второй взвод к Ванину - он меня примет.
- Где второй взвод? - спросил я у Пилипенко.
Тот махнул рукой.
- Дальшэ.
Не спеша я пошел по траншее. Старшина почему-то поволокся следом за мной. Вскоре мы набрели на какой-то траншейный отросточек-тупичок, в котором на светловатом небесном фоне одиноко торчала голова в каске. Тупичок этот, кажется, наиболее выдавался в поле - возможно, это был недокопанный ход сообщения в немецкий тыл. Пилипенко окликнул:
- Чумак, цэ ты?
- Ага, я, товарищ старшина.
- Ну што чуваты?
Мы подошли ближе, Чумак почтительно отступил перед командиром взвода. На бруствере стоял немецкий МГ с заложенной в приемник лентой. Услышав нас, на дне траншеи зашевелился еще кто-то, наверно пулеметчик. Когда он поднялся, то оказалось, что это Шнейдер. Узнав командира взвода, пулеметчик толково, без излишней торопливости объяснил:
- Сначала стреляли. Вон из-за того бугорка. Овражек там или кочка какая - черт ее знает. Бил пулемет. Потом перестал. Человек пять перебежали краем и скрылись. Теперь тихо.
Пилипенко, подумав, сказал:
- Ни черта. Воны не дурни в рови сыдеть. Драпанулы на станцию. Завтра пиднапруть, конэшно.
