- Завтра дадут прикурить, - согласился Шнейдер.
- Може завтра, а може, и сегодня. - добавил Пилипенко. - Не здумайтэ спаты. Гранаты хоть е?
Шнейдер ощупал карманы.
- Есть одна.
- А у тэбэ, Чумак?
- Да нету.
- Хибы вы уси побрасалы?
- Ну да! - сказал Шнейдер. - Где это он их побросал? Только в траншее взвод нагнал.
Чумак молчаливо и неловко переминался с ноги на ногу.
Пилипенко впился в него настырным, придирчивым взглядом. Вид у Чумака был такой виновато-несчастный, что я не выдержал и достал из кармана последнюю свою «лимонку», которая мне вряд ли уже могла пригодиться.
- Вот возьмите.
Чумак молча и, как мне показалось, не очень решительно взял гранату, с заметной опаской опустил ее в глубокий карман шинели.
- Сколько вам лет? - спросил я.
- Мне? А пятьдесят.
- Ого! Как же вас мобилизовали?
- Брэша вин! Яких пятьдесят? - сказал Пилипенко. - Мини сорок шисть, так вин старийший?
- Ей-бо, не брешу! - скоренько заговорил Чумак. - Чтоб мне так жить - пятьдесят! А брали меня в нестроевые. Вот как!
- Так ужэ и в нестроеви?
- Ей-богу, правду говорю. Значит, так. Сначала я в транспортной роте был. Ну, старшина строгий попался, придираться начал. Перевели в комендантский. А из комендантского, как под Дроздами неуправка вышла, то к вам направили. Кто уцелел, потом назад разобрали. А меня вроде забыли, что ли.
Это я знал. Только не забыли его, а просто оставили, потому что взамен взяли лучшего. Из нашей же роты переводить было уже некуда.
- Ну что ж, - сказал я. - Счастливо вам. Только не отставайте больше.
- А уж не буду, - пообещал Чумак и шагнул ко мне ближе. - Слушай, это самое. Тебя ранило?
- Как видите. В плечо, - сказал я почти беззаботно. - Так что Цветков был прав.
Чумак на это не ответил, только уныло сгорбился и, как мне показалось, с сожалением поглядел на меня. Впрочем, возможно, с завистью, впотьмах не разобрать - как.
У Ванина вовсю шла работа - взвод окапывался. Немцы на этом скате высоты поработали мало - траншея получилась мелкая, по колено, и теперь ванинцы, не обращая внимания на ночь и слякоть, ковыряли ее всем взводом.
Командир тоже копал - раздетый, в одной гимнастерке, он с какой-то запальчивой остервенелостью размашисто кидал лопатой, пока кивая в такт каждому броску. Тут же, в траншее, отдыхая, стоял его помкомвзвода молчаливый сержант Закиров. Я остановился рядом.
- Что, Васюков? - сказал Ванин. - Помогать пришел?
Ясно, помощник из меня был никудышный, и потому этот вопрос несколько меня смутил.
