— Что ты хотел ему сказать? Я могу передать твои слова, — спросил главный из охраны орков, поглядывая по сторонам.
— Это невозможно, — гвардеец покачал головой, — только с глазу на глаз или я сейчас же вернусь к Малику и передам ему все, что здесь произошло, а он в свою очередь расскажет своему отцу. Представляешь, что тогда будет?
Гирм ехидно улыбнулся, наблюдая за тем, какой страх испытывают орки при упоминании Горла. Авторитет того являлся непоколебимым, но все еще не столь прочным, чтобы можно было перенять на свою сторону большинство орков и отомстить Шахгару за Гиля. Однако сама ситуация была довольно красноречивой и Гирм решил воспользоваться ею по своему усмотрению.
— Хорошо, — фыркнул орк. — Но только в моем присутствии.
«Ладно», — подумал гвардеец. Это был единственный шанс, когда он мог встретиться с королем.
Они направились в самую глубь очень плотно обставленной деревушки, где жили не только рабы, но и простые крестьяне. Те работали на полях и снабжали провизией орочьи гарнизоны по всей долине. Обогнув несколько дворов, они уперлись в еще одну изгородь, за которой находились два здоровенных орка-стражника.
— Впустите его, — прорычал главный и тут же обратился к Гирму, — я буду стоять за дверями. Если вздумаешь что-нибудь такое, я мигом отрублю тебе голову, даже глазом не успеешь моргнуть.
Угроза орка была ощутимой, как будто сам воздух вокруг него наэлектризовался. Дверь распахнулась. В ноздри гвардейцу ударил приятный аромат свежесваренного бульона. Он переступил порог.
Дверь захлопнулась. Орк встал к единственному оконцу в доме, через которое начал наблюдать за Троем, находящимся в маленькой комнате.
Тюремная камера короля оказалась не такой, какой себе представлял Гирм. Она не походила на царские палаты, вокруг постоянно кружили охранники, но Трой все же имел относительную свободу, которую ему предоставил Шахгар. В комнате находились небольшая жесткая кровать и шкафчик, а так же камин, в котором Трой готовил себе еду. Пара стульев и стол. Вот и все. Королевский тронный зал теперь был для Троя лишь воспоминанием. Его руки огрубели и стали жилистыми, кожа сморщилась, а все тело стало похоже на вытянутого богомола.
Увидев, кто к нему пришел, Трой нисколько не удивился, лишь бросил презрительный взгляд на своего бывшего гвардейца, клявшегося когда-то ему в верности до гробовой доски.
— Я пришел поговорить, — начал было Гирм, но вскоре замолчал, потому как за дверями послышался шум.
