— Это не указано в твоем личном деле.
— Там этого и не могло быть. Я никому не рассказывал. На верфи я побывал уже после изгнания из Клана. Тогда я хотел убраться подальше от всего, что так или иначе напоминало мне прошлую жизнь. Несколько лет скитаний по самым отдаленным уголкам галактики, тюремное заключение, побег, работа на грузовом трейлере, пиратство, наемничество, — я слегка улыбнулся, — в этом личном деле нет и половины всего того, через что я прошел.
— И ты не боишься мне об этом говорить?
— «Саркаститовые высоты» — конечная станция моего жизненного пути. Я прекрасно знаю, что отсюда уже не выйду. Так что…
— Ладно, — подытожил офицер, у нас еще много времени, чтобы обсудить и эти нюансы.
Потом он сделал еще несколько заметок и вышел из-за стола, направившись к дверям, где его встретил охранник с нижних этажей. Он доложил ему о состоянии охранных систем и еще о чем, что я пропустил мимо ушей, закрыв глаза и вспомнив тот самый момент, когда реактор машины Светы взорвался а разорвал боевой мех на куски.
* * *
В ночь перед расселением мы в последний раз собрались все вместе в центре барака, где прошли несколько месяцев нашей жизни и где произошло слишком многое, чтобы забыть об этом в один момент. Девушки, парни, все, кроме тех, кто покинул сиб-группу, не пройдя контрольных испытаний или получившие травмы, не совместимые с дальнейшей службой в боевых рядах Клана. В стороне остался только Виктор. Он проигнорировал нас и просто остался стоять в стороне, наблюдая за всем происходящим с нескрываемым презрением.
— Это наш последний день как сиб-группы, — начала Леха Никитин, сложив руки на груди и потом вытянув их в центр. — Завтра мы станем другими.
Кто-то из присутствующих положил свою руку поверх его, потом этот же жест повторили все до единого и в самом верху оказалась моя рука, накрывшая ладонь Светы.
— На Аттестации мы станем врагами друг другу. Мне сложно представить как там все будет происходить, но знайте, вы всегда останетесь моими братьями и сестрами.
— Даже когда будешь стрелять в них? — вдруг вклинился в разговор Виктор. Затем шагнул вперед, выйдя из тени слабоосвещенного угла и громко расхохотался. — Детишки. Вы сами не понимаете что делаете. Нет больше никакой сиб-группы. Нет больше братьев и сестер. Скоро мы станем за штурвал боевых машин и начнем стрелять друг в друга. Вот ты, — он указал на Войтенкова, смотревшего на Виктора с опаской, — толстяк, что ты собираешься делать, когда кто-то из них наведет на тебя свои орудия?
