Здесь интересно еще вот что: все старания Петра I модернизировать страну, как и позднее движение Екатерины II в сторону европейского Просвещения, а затем и либеральные помыслы Александра I, обходили стороной главный лот в византийском наследстве. Как 100, 200 и 500 лет назад Россия оставалась абсолютной монархией, поражая европейцев своей жестокостью и бесправием. Оставалась все тем же народом, что так доверчиво принимал произвол за родительскую опеку и славил богоданного самодержца, что нещадно сек его. Нет, не пришла тогда Россия в Европу, застряв где-то на полдороге между Востоком и Западом. Но что же стояло у нее на пути?
Петр I пытался модернизировать флот, армию, торговлю, промышленность, управление – все, что угодно, но только не собственную абсолютную власть и крепостничество. Эти устои для него были незыблемыми. В отличие от своего великого предшественника, Екатерина II питала симпатию к свободолюбивым идеям Вольтера и Дидро и, возможно, даже была бы не прочь покончить с крепостным правом, сословным строем, деспотизмом, но не решалась обидеть дворянство, свою единственную опору, и войти в полосу потрясений. В реальной жизни это означало, что крепостные, несмотря на все прекраснодушные слова и помыслы, по-прежнему оставались рабами, которых можно было продавать, сечь до смерти, творить с ними любые безобразия. Их положение при вольнодумной императрице стало даже еще тяжелее. Собственно, и само вольнодумство дозволялось лишь самой Екатерине, любое инакомыслие, даже просто критика российских порядков немедленно пресекались и жестоко наказывались. Александра Радищева, например, за его «Путешествие из Петербурга в Москву» приговорили было к казни, но заменили, правда, 15 годами ссылки.
Пропустим трех последующих императоров и 50 лет российской истории. За это время в смысле прав и свобод страна, конечно, менялась. Казнить и жестоко пытать стали поменьше, и крестьяне вздохнули куда как свободнее. Однако ж тайный сыск бдительным оком следил за благонадежностью подданных. Запрещалось печатать практически все, что имело какую-либо политическую подоплеку. Критика порядков и власти по-прежнему граничила с государственным преступлением. Ни вельможная, ни простолюдинная Россия по-прежнему не мыслили страну без абсолютной власти самодержца.
В видении императора Николая I, чье правление завершало эту эпоху, общество должно было жить и действовать как хорошая армия, регламентированно и по законам. «Народ и царь едины» – так официальная пропаганда подавала идею единомыслия как национальное достоинство России. И дальше, согласно «теории официальной народности», Россия имеет свой путь развития, не нуждается во влиянии Запада и должна быть изолирована от мирового сообщества.
