— Подруженька, да это ты? Куда же ты пропала? Я тебя по всем телефонам искала!
Тотчас Тоня увела ее к себе. Верочка приятно удивилась, что рабочее место у подруги опрятно прибрано: на столике — одеколон, губная помада, круглое зеркальце, букет махровой сирени в вазе из цветной керамики.
— Клянусь вот, я тебя так искала, все телефоны обзвонила, продолжала тараторить Тоня. — Тут моя напарница перестаралась с одним… Поехала к себе в Пензу… Осталась я одна–одинешенька. Пойдешь ко мне сменной телефонисткой? Работать будем вместе вот у этих аппаратов, в столовую ходить вместе. И гулять вместе. Эх и покрутим некоторым головы!
— Что ты! — вспыхнула Верочка. — Никого и близко не подпущу к себе.
— Из–за кого же, если не секрет?
— Он сейчас не в дивизии. В госпитале лежит. Ранен.
— Ра–а–нен? — Тоня скривила лицо, поджав губы. — Ты, наверное, столько пережила, так исстрадалась, что горя хватило бы на две жизни!
— Пережила, но теперь многое уже позади. Алешка выздоравливает. И я приехала поговорить с Иваном Мартыновичем.
— С Гребенниковым? Он у нас прелесть мужчина, но и строгий бывает до жути. Как узнал, что моя напарница забеременела, вызвал этого субъекта вместе с ней. Война, говорит, ничего не списывает, всему ведет строгий счет. Или расписывайся с нею, или я тебя потащу на парткомиссию и вытряхну из партии! Понятно, парень перепугался до смерти. Берет в штабе легковушку, девицу ту сажает, сам рядом с ней… Ну и при свидетелях расписались в городском загсе. А невеста, как я знала, давно по этому офицеру сохла. Так что прав был полковник… Так тебе Иван Мартынович нужен? Я его мигом отыщу! — И Тоня стала названивать, вызывая то "Фиалку", то "Сатурн", то еще какой–то мудреный позывной, пока не напала на "Уран", где и оказался начальник политотдела.
Через час, не более, завидев из–за приоткрытого полога брезента подъезжавшего на белом коне всадника, Тоня сказала, что это едет Гребенников.
— Ни у кого другого такого коня нет, — уверяла она и первой выскочила наружу, следом за ней семенила Верочка.
— Иди, иди к нему. Если надо, пусти слезу… У него сердце до просьб отзывчивое, мягкое — пойдет на уступки… А касаемо работы, только ко мне, — она, чмокнув Верочку в щеку, подтолкнула ее, и та совсем смело шагнула навстречу человеку, который гарцевал на коне, слегка подпрыгивая в седле.
— Иван Мартынович, я к вам… Здравствуйте! — с этими словами Верочка забежала наперед лошади, которую резко придержал в поводу Гребенников. Он тотчас спрыгнул с седла, привязал коня за повод, к деревцу и поспешил к девушке, протягивая ей руки:
