Яковлев умыл руки и перестал вести какие-либо дела с Бротманом в 1944 году. Он велел Голду избегать этого человека, так как от него не будет никакого толка. Позднее он выразился еще категоричнее; Голд должен забыть Бротмана, сказал он, потому что Бротман находится под угрозой разоблачения. Несмотря на предостережения, Голд продолжал видеться с Бротманом, как и с Томом Блэком вопреки приказу Пола Смита. Соблюдение распоряжений было большим плюсом Голда, однако в этих двух случаях он не послушался. «Я просто забыл, что меня предупреждали насчет Бротмана, — сказал он как-то раз. — У меня столько всего было в голове, что я просто забыл».
Но этим дело не ограничивалось. Как шпион Бротман отличался безрассудством, непрактичностью и своеволием, но как человек он обладал для Голда большой привлекательностью по причине научных способностей, великодушия и душевного расположения. Ему удалось проникнуть за привычные стены обмана, возведенного Голдом, и вынудить его придумать совершенно новое воображаемое существование. Расставание с Бротманом означало бы в каком-то смысле расставание с мечтой Голда о самом себе.
Голд и Бротман впервые увидели друг друга в Нью-Йорке 21 сентября 1941 года на встрече, которую организовал Сэм (Семен Семенов). Обычный человек среднего телосложения в неприметной одежде, Голд приехал из Филадельфии на поезде ранним вечером, в дороге читая один из своих любимых детективов. Ровно в десять прибыв на оговоренное место на поперечной улице недалеко от Пенсильванского вокзала, Голд прождал пятнадцать минут, время от времени быстро приподнимая нависшие веки, чтобы посмотреть на номера машин, подъезжающих к тротуару.
Голд избегал смотреть прямо на машины или на кого-либо поблизости. Ничего не означающее выражение его землисто-бледного лица говорило о том, что ему надо поспать больше, чем о чем-либо другом. Это мог быть бухгалтер, или букмекер, или просто праздный прохожий — так мало было в его наружности черт, способных навести хоть на какие-то мысли. Недалеко припарковался седан. Сверив его номер с карточкой, которую Голд достал из бумажника, он подошел к машине, повернул дверную ручку и сел на сиденье рядом с водителем:
— Как дела, Эйб? Вы же Эйб, я правильно понял? Вам привет от Хелен.
Водитель нервно дернулся, когда Голд сел в машину, но успокоился после условленной фразы.
— Да, я Эйб, — ответил он, снимая руку с руля для рукопожатия.
На нем не было шляпы, и верхняя часть его треугольного лица казалась слишком массивной из-за полысевшего лба и плоской стрижки «помпадур». Проигнорировав его жест, Голд назвался Фрэнком Кесслером. Сказал, что работает химиком в другом городе. Бротман выразил восторг от возможности иметь дело с ученым, так как Хелен (Элизабет Террилл Бентли, выпускница Вассар-колледжа, ставшая советским курьером) совершенно ничего не понимала в технических вопросах.
