Но сегодня она наконец закончила. Погляделась в зеркало, потерла устало виски, не глядя съела что-то из даров самобранки, и занялась похоронами.
В огромную каменную печь высохшая старуха уместилась легко. Иван невольно вспомнил, как полгода назад жег ее младшую сестру… жаль, не дожег, выжила карга.
Но эта уже мертва. И сгорела быстро. Даже запаха почти не пошло – словно не человека сожгли, а пук соломенный.
Одежда почти вся отправилась в огонь с хозяйкой. Только ягу из собачьей шерсти Василиса не спалила – оставила, накинула на собственные плечи. Про себя подумала, что надо будет простирнуть при случае – неизвестно, сколько ее бабка носила.
– Что, девка, ты теперь новая баба-яга? – спросил Яромир. – Так получается?
– Получается так, – ровным голосом ответила княгиня. – Василиса Патрикеевна буду, самая младшая.
– А самая старшая кто ж тогда – Яга Ягишна? – нахмурился оборотень. – Вот уж счастье-то ведьме привалило…
– Это просто о возрасте речь сейчас. Силы у нее с того не прибавится.
– Ну хоть так.
За окнами тем временем холодало. Со смертью Бури Перуновны спали многие ее чары – рассеялось вечное лето, и заветному саду быстро суждено замерзнуть. Хоть и пришла уже весна, но пока больше по календарю. Ночами по-прежнему задувает так, что поджилки трясутся.
Но что гораздо хуже – нет больше и чар оберегающих. Они и раньше-то не защищали ото всех и каждого – Карачун, вон, явился спокойно, – но с ними было все же безопаснее. А теперь… уходить надо, пока не воротился Кобалог или Змей Горыныч.
Но прежде чем покинуть избу навсегда, Василиса Премудрая в последний раз по ней прошлась. Осмотрела бросаемое хозяйство, прибрала к рукам все, что могло пригодиться. Мелкие полезные вещицы, коих полно в закромах любой ведьмы. Травки всякие кудесные, отвары пользительные, светильник зачарованный, еще кое-что.
И клюку, разумеется.
Почему-то ее взяла досада, что придется оставить квашню. Василиса всю зиму исправно пекла себе и наставнице хлебы и пироги, и были они вкусны, как все, что готовишь своими руками. На дне по-прежнему пузырится закваска – старая, многолетняя. Возможно, целые века она жила своей жизнью в этой кадушке, обновляясь с каждой седмицей, с каждым добавлением муки и воды.
Иван, Яромир и Синеглазка тоже совали повсюду носы. Богатырка особенно заинтересовалась ведьминской ступой – даже залезла в нее, взмахнула пестом на пробу.
Взлететь ступа не взлетела, но страшно затряслась, загудела – и поляница тут же выпрыгнула.
