Пособил и сейчас. Поворотился богатырь, плечами передернул – да и порвал все арканы, как гнилые тряпки. Лопнули веревки – ан Демьян Куденевич тут же за них и схватился, на себя потянул. Татаровья аж с коней попадали, носами землю вспахали.
Пожалуй, всю эту дюжину Демьян Куденевич и в одиночку бы уложил, даже без оружия. Но то был только передовой отряд – а в ворота уже въезжали новые всадники. И не татаровья в этот раз, а псоглавцы. Они, собакины дети, известны добротою своей – всегда спешат туда, где беда наступает, и являются одновременно с ней, никогда не опаздывают.
– Седлай коня, Демьянушко! – крикнул ему игумен. – Скачи в Тиб… ум-м!..
В спину старику вошла стрела. Следующая пролетела в персте от щеки самого Демьяна Куденевича. Из всех монахов да трудников в живых остался он один.
И мог теперь Божий Человек снова подвиг свершить, пасть геройской смертью, не един десяток поганых с собою забрав.
Но было ли бы то мудро?
Не было бы – так посчитал Демьян Куденевич. И потому он схватил рослого псоглавца, вздернул его на манер щита и ринулся к конюшне. Там уже ржал, бил копытами его Гнедок.
До конюшни богатырь донес уже труп. Татаровья не пожалели и своего, посекли калеными стрелами. Вынесши плечом дверь, Демьян Куденевич закрылся уже ею, взлетел в седло и рванул, бросился на прорыв.
Он прорвался. Вылетел за ворота – и конь на миг замер. Демьян Куденевич тоже рванул поводья, увидев, что приближается.
На небоземе горели огни. Далеко еще от монастырских стен, но уже ясно – то не мелкий набег. Целое войско идет из Кащеевых земель. Вот что-то вспыхнуло, полыхнуло – и в ночном небе словно зажглась новая звезда. И помолодевшие глаза богатыря различили на ней три длинные гибкие шеи.
Змей Горыныч!
Разглядывать это все дальше Демьян Куденевич не стал. Из ворот уже появились псоглавцы на своих собаконях.
Свистнув, гикнув, богатырь развернул Гнедка и поскакал на закат. В Тиборск, к людям.
Упредить, что враг на Русь идет.
До свету оставалось уже недолго. Иван, Яромир, Синеглазка и Василиса шагали через чащу, с надеждой всматривались сквозь ветви. Иван еще и громко топал – ему было боязно, и так он казался себе грознее.
– Не топай ты так! – прикрикнула Синеглазка. – Бесит!
– И можешь кого-нибудь к нам привлечь, – добавил Яромир. – Тут места-то безлюдные, да густонаселенные. Так, колдунья?
– Так, – хмуро ответила Василиса. – Наставница моя потому тут и поселилась. Но тут недалече уже.
