— Конечно вижу, — соглашается Франко. — Если циклишься на ушлепках и путаешься с ними, то становишься одним из них. В этом и был смысл всего — признать, что я угробил свою жизнь на никому не нужное сведение счетов: Ча Моррисон, Сазерленды, Доннелли, Охотник… Я не пополню этот список Антоном Миллером.
Кажется, Джон доволен этим ответом, и настроение у него улучшается.
— Ну так что бы ты сделал, если бы он вошел щас сюда — Рентон, старый дружок этот, который тебя обчистил?
— Хазэ, по ходу, купил бы ему выпить и сказал, что он должен мне пару тыщ с процентами по счетчику за двадцать лет, — смеется Франко.
Теперь уже Джон усмехается вместе с ним.
— Я наблюдал, как ты читал книжки и усердно себя перепрограммировал. И я знаю, скольких трудов это стоило, учитывая твою дислексию.
Наставник смотрит на него с нескрываемым восхищением. От этого Франко всегда чувствовал себя старательным ребятенком. Он не ощущал ничего подобного с тех пор, как к нему проявил интерес дедуля Джок. Лучше бы тогда у него был, например, Джон, а не Джок с его кентярами. Возможно, все сложилось бы иначе.
— Не похерь всего этого. Не возвращайся в черную дыру, Фрэнк.
Фрэнк Бегби задумывается.
— Иногда мне кажется, что я никогда оттуда и не выходил, Джон.
Джон Дик собирается возразить, как вдруг мужик по фамилии Малгрю встает и врезает своей подружке по морде. Баба взвизгивает и садится, обхватив голову руками. Это вызывает вздохи и издевательские выкрики у остальных бухарей. Фрэнк Бегби не двигается с места и глядит на Джима Малгрю, возмущенно набычившегося на своем стуле. К обидчику подходит бармен:
— Так, ты, пошел нахуй отсюда!
— А я и иду, — говорит Малгрю, встает и направляется к выходу.
Баба трет челюсть. Удар был не такой уж сильный, но щека все равно опухнет. Помимо страха и боли в ее глазах есть что-то отталкивающее — некое самодовольство.
— Он еще вернется, — обращается она к собравшейся алкашне.
— Тока не сюда, и ты, кстати, тоже, — добавляет бармен. — Погодь пару минут, пока он не отошел, а потом сама тоже вали отседова.
— А я ничё не сделала! Чё я такого сделала?
— На этой ноте пора двигать, — говорит Фрэнк Бегби Джону Дику, понимая, что раньше встрял бы в эту историю и нанес ущерб всем.
Он вспоминает, как один раз в литском баре разыгралась энергичная семейная ссора. Он подошел и, обняв участников за плечи, примирительно притянул их к себе. А потом долбанул обоих башкой, по очереди.
— Ладно, Фрэнк, извини, что капаю тебе на мозги. — Джон Дик протягивает руку. — Я знаю, что тебе сейчас нелегко.
