«Не-а. Вали нахуй».
И вот Джон Дик, человек, которого он очень уважает (а таких раз-два и обчелся), читает ему нотацию:
— Единственный человек, которому ты сейчас вредишь, — это ты сам. Ну и Мелани с детьми — вот против кого ты на самом деле ведешь войну.
— А кто-то про войну говорил? — спрашивает Франко и тут же врубается, что сам же и говорил, еще на похоронах. — Я просто хочу знать, что случилось с моим сыном.
— Войну ведет Антон Миллер, Фрэнк, — тяжело вздыхает Джон. — Не стой у него на пути.
— Дельный совет.
— Но?
— Никаких «но». Это дельный совет, и точка, — с нажимом говорит Франко. — Джон, каждая пизда выносит мне мозг: Антон то, Антон сё. Он грохнул твоего паренька, вся эта срань. Но мне пофиг.
Он качает головой и косится на грызущуюся парочку. Баба демонстративно отвернулась от мужика, но по-прежнему сидит за столиком. Так и хочется ей сказать: «Та съеби ты уже».
— Помнишь того парня, что украл у тебя деньги в Лондоне? Старый приятель, ты мне про него рассказывал? — спрашивает Джон Дик. — Как ты взбесился, когда увидел его много лет спустя, так что, беленея от злости, кинулся через дорогу и даже не заметил встречной машины, которая раздавила тебя всмятку?
«Рентон».
— Марк Рентон. Как я могу забыть? Тот чувак, которого я замочил, Крейг Лиддел, с погонялом Охотник, у нас с ним была старая вражда, и это я первый начал. У меня крыша поехала на этом парне только потому, что он был корешем Рентона. Я думал, он знает, где Рентон, — Франко мрачно смеется, — что они вдвоем с меня угорают. На самом же деле Рентон не имел к Охотнику никакого, блядь, отношения — просто он сдыбался с ним в наркодиспансере, а потом иногда отоваривался у него наркотой. Я вцепился в Охотника только потому, что зациклился на Рентоне. Это было беспонтово. Теперь он труп, а я потерял восемь лет жизни. Из-за какой-то херни, — жалуется он.
— А что ты думаешь об этом Рентоне сейчас?
Фрэнк Бегби натянул нижнюю губу на верхнюю и задумался.
— Ну, его тож можно понять. Ему надо было просто съебать, — признает он, наморщив лоб. — Это смешно, но, по ходу, он единственный настоящий друг, который у меня был.
Джон Дик проводит пальцем по краю своего бокала.
— Ты видишь, к чему привела твоя зацикленность на мести? А теперь для тебя это пустой звук — твоя зацикленность на всех этих людях.
Джон начинает уже напрягать. Он постоянно озадачивает Франко, как и в тюрьме, разговаривая с ним, как никто другой никогда не говорил. «Потому что я вижу тебя насквозь», — сказал ему раз Джон. Это взбесило и завело Фрэнка Бегби, но в конечном итоге очень сильно ему помогло. Потому что он понял: Джон не ведется на то, что сам Франко готов предъявить миру. Но опять-таки все меняется. Возможно, Джон Дик стал просто еще одним человеком в городе, от которого надо шифроваться.
