— Где он живет?
— Не в курсах, — Фрэнсис выпивает полный стакан залпом, — но я знаю, куда он ходит каждое утро на бранч… в это заведение «Валвона и Кролла» в начале Уок, — говорит она и смотрит на его стакан. — Ты пить не собираешься?
— Сказал же, что не пью.
Фрэнсис пододвигает его стакан к себе и отпивает, хотя рядом стоит другой, почти полный.
— Щас скажешь, что зря я это делаю. — Она вдруг хихикает.
— Делай что хочешь, — отвечает он. — Мне поебать.
— Сама знаю, что поебать. — Она презрительно ржет. — Ты хоть не прикидываешься шлангом. Не то что все остальные. Ты хоть честный, блядь.
Франко поднимает брови. Дозняк вина довел ее до такого состояния, когда она потеряла страх. Эта девчонка конченая.
— И последнее. Кто, по-твоему, вошел и его пырнул?
— Не знаю.
— Антон Миллер?
— Не-а… — говорит она, и он понимает, что ошибся насчет действия вина: страх парализует Фрэнсис, хотя бухло и придало ей смелости, — не знаю. Без бля, я ж убитая была. Я правда не в курсах. — И она начинает реветь, а ее лицо распухает от синьки и слез. — Шон был моим другом, он был самым лучшим другом за всю мою жизнь!
Фрэнк Бегби оставляет Фрэнсис Флэнаган наедине с вином, и у него такое чувство, что все, сказанное ею, — чистейшая правда.
Ветер с океана немного окреп, и с севера штата повалил туман. Мелани Фрэнсис делает растяжку на задней веранде, потом качает руки с трехфунтовыми утяжелителями, на липучках прикрепленными к кулакам, и завершает комплексом упражнений, от которых все мышцы горят. Закончив ежедневную зарядку, она заходит в кухню и смотрит на телефон — нет ли сообщений о входящих звонках. Один — от мамы, но по-прежнему ничего от Джима. В груди поднимается паника.
Мелани чувствует, что здорово подставила Джима, позвонив в полицию. Расскажи она во всех подробностях, как ее потрясло изнасилование Полы, наверное, он бы все понял. А она совершила ошибку и впустила в их жизнь Гарри с его почти нескрываемой давнишней повесткой. Но ему здесь не место. В ее жизни есть место только для девочек и Джима.
Она мысленно возвращается к открытию той выставки в эдинбургской Рыночной галерее. Успех вскружил им голову, они потягивали вино и болтали. Вдруг она спохватилась, что нигде не видно Джима, чьи работы получили большинство похвал. На одну ужасную секунду ей показалось, что, несмотря на ножной электронный браслет, Джим воспользовался выставкой как прикрытием для побега. Но потом она вышла на пожарную лестницу и увидела его.
