— Ты знал моего папика? — Глаза у нее большие, грустные, умоляющие.
— Угу. — Франко берет пустую бутылку за горлышко, и его глаза вспыхивают яростью. — Хороший был чел, а вот насчет его дочи я не уверен. Ты последняя видела Шона живым. У меня ты стоишь в черном списке.
Нижняя губа у Фрэнсис дрожит. Франко заносит винную бутылку и, резко грохнув ею об стол, разбивает вдребезги. Осколки разлетаются по всей комнате, а Фрэнсис от неожиданности громко охает.
— Ну, время вышло, — Франко подносит «розочку» к ее лицу, — давай выкладывай.
Фрэнсис таращится на него в рабском страхе. До нее как будто доходит, что все другие кошмары в ее жизни были всего лишь подготовкой к этому. Она кивает, хватает свой стакан и осушает одним махом. А потом тараторит без передыху, как будто остановить ее способна лишь новая угроза насилия:
— Мы с Шоном пошли на тот флэт, где он жил, ну и обдолбались. Упоролись вусмерть. Всем подряд. Он закинулся кучей всего, ну и я тоже, но он больше. Никто не принимал стока, как он. — Она зажмуривается, а потом широко распахивает глаза. — Я вырубилась, а когда очухалась, он уже был готовый. Дверь была открыта, и я съебала. Потом позвонила в «скорую» — с таксофона в гараже «Эссо».
Франко опускает разбитую бутылку на стол.
— А зачем убежала? Почему не позвонила в полицию?
— Ты ж сказал, что знал моего папика, — с упреком говорит Фрэнсис.
Франко не нравится привкус этого блюда, но он неохотно его проглатывает.
— Вы заперли за собой дверь, когда пришли на флэт?
— Кажись, да, но я не уверена.
Она дрожит: он так смотрит на нее, а его рука так сжимает горлышко разбитой бутылки, как будто он собирается порвать ей лицо в клочья. Фрэнсис медленно тянется за открытой целой бутылкой и выливает из нее остатки себе в стакан.
— Если заперли, значит у кого-то был ключ или Шон очухался и услышал звонок в дверь. Он знал того, кто пришел, и впустил его, — размышляет Франко.
— Я ж говорю, Шон был даже больше убитый, чем я. — Она горько смеется, глядя ему в глаза. Во взгляде читается мольба — Фрэнсис косится на следующую бутылку. Франко кладет «розочку» на стол и штопором открывает новый батл. — Вряд ли бы он поднялся с кушетки.
— У кого еще был ключ?
— У Фэллона должен быть, — говорит она, поднося стакан к губам.
— У кого?
— Фэллон, хозяин, — беззаботно поясняет она, чувствуя приятное обезболивающее действие алкоголя, — это была его хата. — Она берет бутылку, которую он откупорил, и наливает себе.
