Фрэнк направляется к фургону Ларри. Майкл смотрит с неприкрытой агрессией, шагает вперед, но видит, что Франко просто достает сумку.
— Ладно, я пошел. — Фрэнк Бегби кивает сыну, но потом останавливается и говорит: — Я в курсах, что был тебе хреновым отцом… но я не мог спустить Моррисону такой предъявы.
У Майкла отвисает челюсть.
— Ты о чем мычишь? Чё этот хмырь на похоронах тебе скаал?
— В основном за Шона. Что он был заднеприводным… ну и что ты тоже.
— Чё?!
— То, что мы говорим друг за друга, это никого не колышет. Но я не мог спустить на тормозах, чтоб он говорил такое за тебя, — качает головой Франко. — Это и называется семьей. Можно не иметь никаких дел друг с другом, можно даже ненавидеть друг друга, но никто чужой не имеет права на тебя залупаться.
— Я, БЛЯДЬ, НЕ ЖОПНИК! — орет Майкл, а потом начинает задыхаться. — Этот блядский обсос Моррисон… что он конкретно сказал?
— Что ты такой же голубарь, как Шон: «заднеприводный хуесос» — его слова, — спокойно говорит Франко сыну, доведенному до белого каления. — Что тебя ждет то же, что и его. — И он всматривается в Майкла, который чуть не лопается от ярости. — Но оставь его мне. Это наши с ним дела. Всегда так было. Я с ним разберусь.
— ХУЯ С ДВА! — взвывает Майкл, а потом понижает голос до змеиного шипения: — Он мой! Я тебе скаал! Будешь мешать — тоже огребешь люлей, — скрежещет он. — А ТЕПЕРЬ ПОШЕЛ НАХУЙ С МОИХ ГЛАЗ!
Тогда Франко, взяв сумку, кивает, разворачивается и ковыляет прочь, оставляя у себя за спиной сухой док, хазу и фургон Ларри. У ворот он останавливается и оглядывается на силуэт второго сына, который стоит под фонарем, руки в боки.
Ей-богу, пора линять — разве что одно дельце осталось. Так он рассуждает, выходя через ворота верфи: нога снова крепнет, когда кровь приливает при ходьбе. Франко направляется вдоль Вод Лита к Конститьюшн-стрит, а затем по Лит-уок. Он уже чувствует привычный уклон, как вдруг замечает на хвосте машину. Обернувшись, видит черный лимузин. Тачка медленно подъезжает впереди к бордюру. Останавливается. По ходу, Тайрон. Франко готовится к разборке, и, наверное, здесь, в Лите, это будет его последний рубеж. Дыхание уже не поможет. Джим Фрэнсис уже не поможет. Пульс у Фрэнка Бегби подскакивает, а мозги застилает багровая мгла. Роняя сумку на тротуар, он расставляет руки, откидывается назад и рявкает на тачилу:
— НУ ПОГНАЛИ, УЕБКИ!
Дверь лимузина открывается, и оттуда выходит Мелани.
