На хрена? Зачем он это сделал? Почему его так зарубало от люти? Почему какие-то незнакомцы были для него так важны? Теперь в Калифорнии у них с Мелани коллеги и соседи — геи, а Ральф с Хуаном даже стали их близкими друзьями. Они приходили к ним ужинать, шутили, болтали, танцевали, играли с детишками, в шутку флиртовали с ним и с Мелани: сейчас это никакая не проблема. Это был бред, безумие — тогда ему нужна была эта чепуха, которая теперь ничего не значила, лишь бы беситься из-за чего-то слегка необычного.
— Ну, это было непрально, — неубедительно мямлит Франко. Он чувствует, что насквозь промок, от него воняет ссаками и ему пора домой. «Калифорния. Мелани».
— Ты дохуя делал всего непрально! — ощеривается Майкл, и его глаза вдруг расширяются, когда в памяти всплывает еще один случай. — Помнишь, что ты мне еще скаал? Когда эта падла порезала мне проводом подбородок?
Франко снова видит деда в лице сына, в этих же самых доках наблюдает за посмертным реваншем старика-привидения. В неярком свете фонаря Майкл и правда как бесплотный дух, и Фрэнк Бегби ошарашенно молчит.
— Ты скаал мне, чтоб я ебнул отморозка кирпичом по башке, как ты тогда старого чмошника дядьку Джо. Но я сделал не так, — Майкл смеется, наслаждаясь беспомощным шоком отца, — я отпиздил его бейсбольной битой. Разукрасил ему хлебальник. Больше он мне на глаза не показывался, факт. — И он вымученно, невесело ржет.
Франко вспоминает тот случай, разговор с перепуганным пацаном. Да, это Майкл поначалу был паинькой, а Шон — наказанием божьим. Шон травил младшего братца, примерно как Джо — Франко, так что тот расщедрился на традиционный для семьи Бегби совет. Но теперь Майкл вывел расплату на новый уровень. Фрэнсис Бегби втягивает воздух в легкие и смотрит на свое детище:
— Ну и что из этого следует?
— Короче, ты вертаешься туда, откуда припиздовал, — рявкает Майкл. — Если я увижу тебя тут снова, ты, блядь, трупак. И мачеха тоже. Та я бы перерезал тебе горлянку и отпердолил твою бабу еще после похорон, если б ты не замочил этих двух дятлов, особенно Антона. Облегчил мне жизнь, типа. В общем, вали. — Майкл тычет большим пальцем себе за спину. — Если еще раз тебя тут нахуй увижу… — повторяет он.
— Согласен, — говорит Франко, понимая: худшее, что он может сделать для Майкла, — просто оставить его под бременем собственной неисправившейся личности.
Сын будет множить страдания, а потом или сдохнет, или проведет большую часть жизни на нарах. Весь в его породу — Франко признает, что виноват в этом прежде всего отец. Хотя было бы круто, если бы Майкл выместил обиду на тех — ну или на том, на ком надо.
