— Он тусовался с этой шмарой — с Фрэнсис. Я видел, как ты базарил с ней на похоронах. — Майкл чуть ли не обвиняет. — Угу, она таскалась за ним везде, как цуцик. Эта проблядь давала старой паскуде Ларри, и Антон ее тож дрючил. Все, кроме меня, — ноет Майкл, даже не пытаясь скрыть обиду и ревность. — Я заботился про нее! Оберегал от всех этих торчков, всех этих старых извращенцев, а они обращались с ней как с дерьмом, у них на телефонах были фотки, где она отсасывала им за ебаную наркоту!
Франко старается не отвлекаться от дыхания. Вдох через нос (при этом он всякий раз слышит запах сыновней мочи на своей футболке и волосах), выдох через рот. Руки и икры еще горят после подъема, но нога немного утихла.
— Когда он собрался переехать на хату в Горги, Арби попросил меня отнести ему ключи. Я смекнул, что этот пидорок будет там хранить Миллерову дурь и лавэ, и потому сделал себе запасные ключи в этой конторе в «Сент-Джеймсиз-Центре». Когда я такой подвалил на его старый флэт на Трафальгар-стрит, там была эта Фрэнсис. Даже не глянула на меня, зато всегда сохла за этим пидором, который ее даже, блядь, не трахал. Как это все понимать? — грозно спрашивает он отца.
Франко молчит.
— Короче, примерно через неделю я такой подумал: надо зарулить на флэт в Горги и глянуть, нет ли там чё потырить. Может, ганджубас или лавандосы, ну типа проучить это полупокерское щачло, разосрать его с Антоном. — На лице Майкла вспыхивает злорадная улыбка. — Стучу такой в дверь, решил, что там никого нет, но, когда открыл своим ключом, он такой в отрубе на стуле. Эта Фрэнсис там с ним тоже была, оба упоротые. Я такой пытаюсь ее растормошить, но она убитая шо пиздец. Этот типа мой братик, ебаный пидор и типа твой сынок, — подчеркивает Майкл, — он вроде как очухался. Начинает такой меня поджучивать и выебываться с этим своим наглым фейсом, как всегда, с этим своим гомосячным, хуесосным хлебальником, который никогда, блядь, не затыкался. Смотрит такой на Фрэнсис, а она вусмерть убитая, и мне такой: теперь твой шанс, — и ржет с меня! Прямо мне в лицо! Блядский чокнутый пидарас!
У Франко все плывет и исчезает перед глазами. Как будто из него выдрали все нутро, и осталась сплошная тошнота, и она растекается по телу цикутой.
— От какой он был! — орет ему в лицо Майкл. — ХУЛИ ТЫ РЫЛО ВОРОТИШЬ? ТЫ САМ МЕНЯ ЭТОМУ УЧИЛ! САМ! Ты ж говорил, что все они больные на голову, шибанутые извращенцы!
И Франко вспоминает, как теплым летним днем повел пацанов в город. Они прошлись до многозального кинотеатра и увидели двух парней, которые, держась за ручку, сидели за столиком у бара на верху Уок. Тогда его чуть не вывернуло: мужики занимались этим прямо на глазах у его молодых сыновей. В нем вспыхнула ненависть. Во время отсидок анонимный конкурент-садист присылал ему пачки откровенной гейской порнухи. Это вызывало непонятки, так что приходилось оправдываться. Он считал гомосеков извращенцами и педофилами и заорал на этих парней, шумно выплеснув свою сумасшедшую злобу на улице средь бела дня. Перепуганные парни юркнули в бар. Он помнит, что пацаны тоже струхнули — точнее, Майкл.
