Лишь тогда до Франко доходит, где он видел эту кривую ушлую ухмылку раньше. Сын еще молод, и потому не сразу замечаешь, что он копия дедули Джока. В эту минуту Франко совершенно уверен, что ему конец, но Майкл наклоняется и протягивает руку:
— А теперь давай, блядь, мосол.
Фрэнку Бегби остается только поднять клешню. Его жизнь буквально в руках Майкла, и он удивляется, когда сын хватает его за лапу и помогает подтянуться и влезть на твердую почву. Франко стоит согнувшись, подпирая бока и пытаясь набрать воздуха в легкие. Нога болит адски, будто сломана.
— Какого… хрена ты на меня нассал… а потом спас?
— Я нассал на тебя, потому что ты старая разъебанная пизда. А спас, потому что ты, блядь, мой отец, — говорит Майкл, — ну и… потому что ты завалил этих мудаков. — Он показывает на хибару, а потом на док за спиной Франко.
— Ну, спасибо хоть за второе, — говорит Фрэнк Бегби, отдышавшись. Он тянет больную ногу, глядя на потемневшую от мочи футболку с намокшим калифорнийским медведем на груди.
— Короче, ты сваливаешь, — утвердительно произносит Майкл. — Я с радостью возьму на себя Антона и Ларри. Ты мне это, по ходу, задолжал.
Судя по бесстрастному взгляду Франко, он согласен. Пусть Майкл мутит что хочет. Это только поможет выйти сухим из воды.
— Хотя бы узнал, кто убил Шона: это все, что мне было надо. — И он тычет пальцем в хазу.
Майкл громко хохочет, качая головой:
— Ларри тебе сказал, что это он? И ты поверил в эту хуйню?
Только теперь до Франко доходит, что нет, не поверил. Он ежится. Солнце зашло, и мокрая футболка холодит кожу.
Второй сын смотрит на Фрэнка Бегби как на придурка. «А что здесь такого?» — думает Франко. Он и есть задроченный придурок с калечной ногой, от которого разит ссаками.
— Он просто пытался тебя развести. Знал, что уже не жилец, и хотел запудрить тебе мозги. — Майкл набычивается, а потом его лицо расплывается в равнодушной ухмылке. — Не-а, этого доставучего ебаного петуха завалил я.
Волна ярости поднимается внутри Франко, но затем словно выходит из тела, взлетая в космос, и он остается полым, почти бесформенным. Он смотрит на Майкла, понимая, что не находит слов. Пытается выдавить из себя фразу:
— Чё… ты чё… родного брательника, бля?
У него в ушах звенит убийственный смех Майкла.
— Ты хоть в курсе, как он заебал все время выдрючиваться со своими блядскими педрилами? — с вызовом говорит тот.
Франко молчит. Он чувствует жгучую ненависть сына, но в этот раз не может ответить тем же. Он выдохся. Сдулся. И концентрируется на дыхании.
