Следующие дни прошли хорошо, по-нашему. Альма работала в саду, а вечером пила вино и листала старые журналы по садоводству. Она сидела допоздна, тренькала на старой гитаре и оставляла после себя беспорядок. Лена, хлопоча в кухне, ворчала по этому поводу, жалуясь, что все на ней и что она больше не станет заниматься готовкой, надо взять специальную эгону. Но кулинарки лучше нее не найти. Фаня занималась Малышом – игры, занятия, прогулки; во второй половине дня мы приходили в гостиную и присоединялись к ним. Это были самые счастливые минуты за весь день – мы были настоящей дружной семьей. Ребенок еще не научился нас различать, так что ластился к нам, как к Фане, пытаясь добраться до нашей груди. Меня смущала спонтанная реакция моего тела, наших тел – внезапное соприкосновение, утрата границ, словно мы были клетками, готовыми слиться в единый организм. Тогда мы сажали ребенка между нами, четыре одинаковые склонившиеся над ним женщины, нежность улыбки, триумф единения. Запомни этот образ, наказывала я себе, запомни его как следует, чтобы потом нарисовать, перенести на бумагу, подчинить грифелю карандаша, острию пера. Именно так я работала – сначала появлялся образ, и лишь потом возникала вся история. Может, эта будет следующей.
Пока что я заканчивала другую повесть. Я работала запоем, чуть ли не по двенадцать часов в сутки, но с наслаждением. Несколько десятков страниц рисунков с лаконичными подписями. Огромный домик улитки, закрученная внутрь спираль. Внутри – королевство, тем более идеальное и счастливое, чем дальше продвигается героиня. Эта спираль не имеет конца, она ввинчивается в бесконечность, а населяющие ее жители только уменьшаются, но не становятся менее совершенными. Углубляясь туда, как раз приближаешься к бесконечности и совершенству. Мир есть домик огромной улитки, который та тащит сквозь время.
Когда я закончила, пришла Альма и молча, внимательно рассматривала каждый лист. Я видела, что она довольна. Альма обняла меня, я ощущала ее нежность и любовь. Мы дышали в унисон, тела были едины. И я почувствовала себя абсолютно счастливой.
– Дорогая, – сказала Альма. – Теперь я тебя выключу. Тебе нужно отдохнуть до следующего задания. Мы будем по тебе скучать.
Я повиновалась ее пальцам с чувством хорошо выполненного долга.
Женщина упала сразу после эскалатора, прямо на мраморный пол, ударившись головой о цоколь статуи, которая представляла собой монументальную фигуру рабочей – вероятно, ткачихи, поскольку в руке у нее было веретено.
