– Кто-то послал вас задать мне все эти вопросы? – спросил мужчина.
– Нет, сэр. Я главный следователь по этому делу.
– Вижу, что из-за той находки, которую вы обнаружили в маленькой норке под моим домом, мэм, вы хотите, но никак не можете задать единственный вопрос, который вас интересует, да?
Что-то в его лице («Не в словах, а именно в лице», – подумала Райерсон) обдало ее холодом. Мэллори походил на скелет, закутанный в человеческую одежду, на марионетку безумного колдуна. Джилл почувствовала, что кивает, словно загипнотизированная, и теребит кроличью лапку на брелоке, свисавшем с пояса.
– Что это за штука была в кофре? – спросила она.
Джозеф Мэллори одарил ей грустной и страшной улыбкой:
– Это я.
На следующее утро Пол созвонился с Реной Тремейн и руководителем своей кафедры Элвином Лимбеком и сказал обоим, что ему нужно срочно уехать. Рена готова была проводить занятия вместо него, но беспокойство в ее голосе ощущалось даже по телефону. Ассистентка спросила, не связано ли это с тем, что Пол накануне потерял сознание посреди семинара. Он заверил ее, что это не так и с ним все в порядке. Лимбек, мрачный старый хрыч, который носил слишком много твида, удивил Пола, проявив сочувствие и не начав выспрашивать лишние подробности.
Пол догадался, что Рена сообщила шефу о его обмороке, и начальник, так же как и помощница Пола, предположил, что тот собирается заглянуть в ближайшую больницу и пройти обследования, сделать КТ и МРТ. На самом же деле в десять тридцать утра Галло вылетел на борту Боинга 777 из аэропорта Балтимор-Вашингтон Интернешнл и в начале второго был уже в Даллас/Форт-Уэрт.
Накануне ночью Пол почти не спал, образы черно-белого лица Джозефа Мэллори чередовались у него в памяти с окровавленной ладонью, поднятой к небу цвета бронзы. Однако во время пересадки, несмотря на неудобное кресло, подлокотники которого впивались ему в ребра, усталость одолела Пола, и он провалился в сон. Проснулся он внезапно, словно от толчка, как будто кто-то заорал ему на ухо. Но он не смог вспомнить никаких деталей своего кошмара. К выходу на посадку уже подали его самолет до Сиэтла.
В половине одиннадцатого вечера колеса аэробуса коснулись взлетно-посадочной полосы аэропорта Фэрбенкс Интернешнл, к этому моменту Пол был в дороге уже шестнадцать часов подряд. А еще это означало, что дома, в Мэриленде, был третий час ночи.
Словно в полудреме, Пол Галло брел по аэропорту. Когда он покинул зону получения багажа и вышел в ночь, внезапный холод пощечиной хлестнул по лицу. Пол, морщась, огляделся, слезы грозились замерзнуть в уголках его глаз. Термометр, прикрученный к стене рядом с раздвижными дверями, показывал минус один градус – огромная разница с мягкой осенью у него дома. Можно было только гадать, какому садисту вообще пришло в голову вешать тут термометр.
