Потомок древних королей | страница 8
Как выжила — не знаю. Провалялась в горячке несколько дней. Только возвращалась сознанием в мир, как бабушка опять милосердно отпускала в сон. Поила, давала время осознать, вспомнить — и опять усыпляла, увидев в глазах боль и страшную вину. Вынырнув очередной раз из забытья, отвела ее руку.
— Не надо. Всю жизнь не просплю.
Она села возле меня на край постели. Вздохнула, расправляя складочку на своем фартуке.
— Не я его завела, ты не думай на меня. И твоей вины нет, не ищи ее. Видно, много он зла сделал другим. Много девок попортил, не жалея. Вот какая-то и отомстила. Как встретит свою любовь, так и погибель его ждала. А и мы помогли в этом. С листом-то кленовым… Вот и завело его. Но если бы не лист, проклятье другую дорогу нашло бы — не изменилось бы ничего. Просто смерть другая…
И с тобой жить ему — не судьба. Сильная обида… страшная месть — на погибель сделано. Если б и увидела я на нем, не знаю — получилось бы отстоять? Скорее всего — нет. Так что сам он виноват. Твоей вины нет. Полюбил бы другую — тоже помер. А нам с тобой наука, дите… Что-то он не так говорил тогда, неправильно ты его поняла, а может — не хотел рассказывать всем о вас. Не верь теперь и тому, что услышишь, верь делам и подслушивать зарекись. Запомни — зарекись…
Глава 4
С тех пор, как все это случилось, прошло два года. Мы так и жили в лесу вдвоем, вот только в поселок я теперь ходила только по крайней надобности. О посиделках вообще речи не шло, хотя меня и зазывали, и уговаривали. Прибавилось работы по хозяйству, поэтому хоть и не надрывалась, но уставала я сильно. Да и после той истории отпала всякая охота… А две мои подруги вышли замуж за наших поселковых ребят…
Я на их свадьбах была. Сидела тихо в углу, смотрела… Я не хотела внимания к себе, не хотела сейчас отношений с парнями — боялась опять сделать что-то не так, ошибиться. А глупая ошибка моя, как оказалось, могла стоить человеку жизни. Как ни уговаривала меня бабушка, а вину свою я чувствовала. Ко мне подходили пригласить на танец, а я смотрела с опасением, не в состоянии побороть эту странную отстраненность… терялась, неловко отказывалась. Неудобно было, что своими отказами могла обидеть, а и заставлять себя не хотелось. Уходила с гулянки, как только это становилось возможным. Но все же, кто-то тогда приметил меня, заинтересовался.
Семнадцать лет — самый возраст замужества и к бабушке стали заходить парни, чтобы поговорить обо мне. Просили разрешения навещать, ухаживать за мной. Один, другой, третий… Я никого видеть не хотела, отворачивалась, упрямо качала головой — не хочу их. Никого не нужно. Вот подрасту, поумнею… тогда.