Молодая друидка была не единственной женщиной, завладевшей в эти дни вниманием пленника. Каждый раз, когда Ада покидала его, Ноэль общался с Холи. Так он назвал соседскую крысу. Она, поневоле, стала ключевым элементом в его плане освобождения. Исследуя погреб на предмет чего-либо способствующего будущему побегу, мужчина с досадой нашёл лишь одну заплесневелую дырку от бублика. И тогда его взгляд упал на хвостатую сокамерницу. За неимением альтернативы, Ноэль решил использовать животное. Начался трудоемкий процесс дрессировки.
В теории, нужно было воздействовать на ментальные и эмоциональные аспекты ауры и привить крысе чувство безопасности и покоя. Но на практике всё его конструкции оказывались недолговечны и рушились от малейшего изменения в поведении его подопытной. На второй день, методом проб и ошибок, он всё же закрепил свои настройки в голове Холи. По крайней мере, Ноэль надеялся, что именно это послужило причиной её благосклонности, а не банальное привыкание к нему крысы. Сперва, он думал поймать разнеженную подругу, свернуть ей шею, и использовать хребет в качестве худо-бедно отмычки. Но Холи оказалась чересчур умна и, взамен своим костям, умудрилась натаскать ему обрезков железной проволоки. Ноэль великодушно оставил ей жизнь. А после и вовсе открыл в Холи родную душу. Он не слышал от неё ни одного упрека или осуждения, только постоянный утвердительный писк в ответ своим мыслям и словам. Она была слишком хороша для этой дыры, и Ноэль советовал ей, не раздумывая, бросать это захолустье и отправляться крысятничать в большие города. Холи лишь снисходительно качала мордочкой и оставалась рядом.
— Подъем! — Ноэля окатила ледяная волна.
— Ада! Что б тебя, — простонал мужчина, отплевываясь от воды.
— Проснись и пой, Ноэль! Уже четвертый день, как ты кукуешь в самом комфортабельном погребе Иссурима. У меня для тебя подарок! — она вытащила из-за пазухи сверток и вручила Ноэлю.
Он развернул его. В руках Ноэля оказалась жаренная куриная ножка.
— Не верю своим глазам, — благоговейно прошептал он.
— Наслаждайся, я успела стащить с общего стола, пока никто не видел.
Предлагать дважды не было нужды. Он набросился на ножку как лютый волк, впиваясь зубами в сочное мясо. Ада смотрела на него и грустно улыбалась.
— Ноэль… я волнуюсь за своего отца, — наконец тихо сказала она, — прошла уже целая неделя, но от отряда не было ни вести.
Ноэль с трудом оторвался от курицы:
— Я ничем не могу тебя обнадежить, Ада. Либо он появится с минуты на минуту, либо он мертв.
