Где-то там гиппопотам | страница 31
Бен заметил, что документы и счета по-прежнему раскиданы по столу. Пора бы уже накрывать к чаю. Что случилось?
– А почему сегодня?
Мама плотно сжала губы. Кажется, старается не заплакать. Уронила на стол письмо, которое держала в руках. Почему она такая грустная? Бен потянулся за конвертом, но мама выхватила письмо у него из рук. Тут ей надоело сердиться, и она обняла сына.
– Ты дома, ты жив и здоров. Ты цел, значит, все не так уж плохо.
Лучше бы она сердилась!
– Я не так уж припозднился. Что случилось? Что сегодня за день такой особенный?
Ее плечи поникли.
– Мама, скажи!
Она вздохнула.
– Я просто наконец разобрала почту. Опять пришло письмо от домовладельца. Этого я и опасалась – он продает дом строительной компании Пика.
– Пик!
– Правда противное имя? И репутация у них не очень. Нелегко придется жителям района, на который они нацелились. Выселят – ни перед чем не остановятся.
– «Пик и компания»? Джулиан Пик?
– Да… Кажется, его так зовут. А откуда ты это знаешь?
Мама вытащила кастрюльку, поставила чайник. Наверно, опять будут яйца. Мама всегда варила яйца, когда выручка в магазине была маленькой.
– Этот тип, Джулиан Пик, я видел его сегодня.
– Что ты болтаешь?
– Да! В музее. Он и музей собирается снести.
– Он… что? Откуда ты знаешь? Что ты там делал? – переполошилась мама. – Знала я, что нельзя тебя туда пускать. Ты что, его встретил?
– Ну не то чтобы встретил.
– А кого ты встретил? Что ты слышал?
– Много чего, – осторожно ответил Бен. – Много плохого о Пике и еще…
Он помедлил, а потом громко и решительно сказал:
– И кое-что о папе. Он брал меня в музей, маленького. Я помню.
Мама отвернулась, нервно покусывая палец.
– Мама, пожалуйста.
– Кажется, правда брал.
Она открыла холодильник, достала три яйца, положила в кастрюльку.
– Так старушенция еще там? Прямо не верится. Неужели она еще жива?
– Еще как жива. Я ее видел, но… не разговаривал.
– А с кем ты говорил?
Настала очередь Бена уклоняться от ответа. Он знал: правде мама не поверит. Мальчик смотрел, как она режет хлеб – бросаясь на буханку, словно строй ломтиков хлеба может ожить и вступить в бой. Нет, сейчас не время упоминать говорящих животных.
Вместо этого он дерзко потребовал:
– Расскажи о папе. Я должен знать.
И тут же стал суетливо доставать ножи и стаканы.
Под кастрюлькой шипело голубое пламя, мама рылась в буфете, искала подставки для яиц – одно себе, два сыну. Она подтолкнула Бена к стулу и устало уселась сама.
– Я совершенно разбита, у меня болит голова. Я понимаю, ты хочешь знать. Пора тебе рассказать, и я обещала себе, что это будет скоро. Ты уже вырос. Но это так трудно, да еще сегодня… я так устала.
