Когда мы вышли после сеанса и перешли улицу, за углом уже ждал автомобиль и человек двенадцать из английской полиции, одетых в шотландские костюмы. Они бросились на нас и схватили Григория. Я громко закричала, надеясь на помощь людей. Но Анджиевский сказал:
— Аня, умей держать себя на улице!
— Ты не понимаешь, что происходит! — ответила я.
— Прекрасно понимаю, но умей держать себя.
Народ действительно собрался, но держался поодаль, очевидно, боясь что-либо предпринять. Нас втолкнули в автомобиль и повезли в английский штаб.
Меня раздели, расплели косы, разрезали каблуки — искали бриллианты. Обыскивал меня кабардинский князь Кубатиев из Кисловодска. Я не помню всего. Я была больна, в жару. Иначе, вероятно, я сошла бы с ума.
Товарищи рассказывали потом, что Анджиевского немедленно посадили на пароход «Крюгер» и отвезли в Петровск. В Петровске гнусно издевались над ним. Его водили по улицам в цепях, с плакатом на спине, на котором было написано: «Вор, убийца, грабитель».
В Пятигорске его посадили в камеру и в нее напустили воды. Держали его все время в цепях. Потом его судили и приговорили к повешению.
Тридцать первого августа он был повешен. Белые спешили покончить с тем, кого они так ненавидели, в ком видели одного из опаснейших своих врагов.
Меня освободили после его казни. Когда я пришла домой и узнала о смерти Анджиевского, я упала без сознания. У меня отнялись рука, нога и половина лица.
Как только начала выздоравливать, я попросила партийный комитет, чтобы меня послали на фронт. Меня отправили под Дербент, где я и находилась до прихода советских войск.
В двадцатом году я с товарищами поехала в Пятигорск. Снова искала свою девочку. Там мне сказали, что братишка мой жив и находится в Ставрополе, работает в комсомольской организации. Ваня узнал, что я в Пятигорске, приехал и рассказал мне о ребенке.
…Выскочив из вагона на станции Беслан, он побежал по направлению к Назрани. Там он зашел с ребенком к одной ингушке, у которой был свой грудной ребенок. Она накормила мою девочку и вымыла ее. Ваня с ребенком пошел дальше. Одна сестра милосердия уговорила его отдать ребенка ей. Она сказала, что едет сейчас во Владикавказ и передаст девочку мне. Потом Ваня узнал, что сестра милосердия отнесла ребенка к той же ингушке и у нее оставила.
Я решила поехать к ингушке. Партийный комитет дал денег на поездку. Приехав к женщине, я увидела на руках у нее ребенка и бросилась к нему. Мне показалось, что девочка похожа на Анджиевского. Но ингушка сказала, что это ее собственный ребенок, а моя девочка заболела и умерла тридцать первого августа. Это был день смерти Анджиевского.
