— Нет, не надо, — твердо сказала она. — Я уже попрощалась, дайте мне папиросу.
Корнет торопливо порылся в кармане и, вытащив портсигар, дал прикурить. Она медленно раскурила папиросу и вышла из комнаты.
Они вышли на улицу. Свежий, душистый воздух ударил в лицо.
— Республика погибла, разбойники торжествуют! — громко сказала Ксения.
— Что вы? — не поняв ее, спросил корнет.
— Это слова вождя французской революции — Робеспьера. Нехорошо, корнет, не знать истории. Я вам очень рекомендую изучить ее.
Улицы были оживлены. Небольшими группами и в одиночку торопились люди к солнечным ваннам.
Ксения медленно поднималась в гору. В витрине одного из магазинов были выставлены цветы.
Она остановилась.
— Достаньте мне вон тот, маленький красный цветок, попросила она корнета и, когда он вернулся назад, приколола цветок к своей груди.
— Как я люблю цветы, — улыбнулась она. — Цветы и дети — от них как-то теплее становится в жизни.
Он с изумлением посмотрел на нее.
— Вот и место казни, — снова сказала она. — Как хорошо кругом. Горы совсем синие. И сколько народу… Вам не хотелось бы сейчас проехаться верхом? Так быстро, чтобы дух захватило.
Корнет снова ничего не ответил.
Вокруг белой виселицы из свежевыструганных столбов толпился народ.
Ксению поставили на высокий помост. К ней подошел начальник пункта и приколол к груди большой белый лист с крупными темными буквами.
Она читала с удивлением: «Ксения Ге повешена за то, что была коммунисткой!»
Кругом молча сгрудились офицеры. Казалось, что женщина спокойно, как в театре, разглядывает собравшуюся около нее толпу.
Ксения заметила, как стражник забросил конец веревки через перекладину.
Значит, приговора не будут читать. А она думала, что у нее есть еще несколько минут, в которые она сможет многое обдумать…
Она огляделась кругом.
Хотелось на всю жизнь запомнить эти синие горы, голубое безоблачное небо, уходящий вдаль бесконечный простор, без конца полной грудью вдыхать свежий, ласкающий воздух.
«На всю жизнь? — вдруг про себя усмехнулась она. — Ведь ее осталось только лишь на несколько минут. А потом жизнь пойдет обычным путем, так же будут любить и ненавидеть люди, бороться и страдать… Так же каждое утро будет всходить солнце и в тихие вечера прятаться за темнеющие горы, а ее, Ксении Ге, уже не будет в живых. „Солнце еще не успеет взойти, как вы будете уже далеко отсюда“», — вспомнила она слова доктора.
Кругом стояла тишина. Сотни глаз были устремлены к белой виселице; казалось, никто не дышал.
