— Насмерть всех запорю!
Угрожал, ругался, топал ногами. Однако трамвайщики не сдались и добились своего.
Когда белые стали, наконец, отступать, то настоящих боев под самым Екатеринодаром не было. Белые отстреливались только для прикрытия своего отступления. Весть об отступлении Деникина катилась до самого Новороссийска. У нас уже тем временем были подготовлены воззвания к казакам. Мы расклеили их по городу. В воззвании говорилось о том, что «большевики не мстят. Всем, кто добровольно явится, будет помилование, кто захочет — будет отпущен по домам. Не идите с белогвардейцами, не стреляйте, сдавайте оружие».
Когда Красная армия освободила Екатеринодар от деникинских банд, я пошла на партийную работу.
ПЕРВАЯ БОЛЬШЕВИЧКА ГОР[2]
Вера Тибилова выросла в горах Южной Осетии. Ее отец — бедняк-осетин — всю жизнь работал на других. С детства поняла Вера, что все, куда ни взглянешь, — и горы, покрытые тенистыми лесами, и долины с их садами, виноградниками и пашнями, и даже быстрые горные речки — все, к чему так привыкла Вера и что любила, принадлежало «сиятельным» князьям Грузии. Ни клочка земли, ни одного фруктового дерева не было для бедняка-осетина. И нужда заставила его вместе с семьей перебраться в Тифлис — там искать кусок хлеба. Но в городе было еще больше таких, как он, бедняков. Жизнь становилась все труднее и труднее.
Однажды вечером отца долго не было. Вера уже начала беспокоиться — не случилось ли что с ним. Она сидела у окна бедной каморки и ждала. Отец был единственным человеком, который заботился о всей семье. Далеко за полночь пришел отец. Он был чем-то озабочен. Подойдя к ней, он положил свою дрожащую морщинистую руку на плечо девушки и медленно заговорил.
В тишине голос отца звучал сдавленно и печально. Морщинистое лицо его вздрагивало, глаза смотрели поверх головы дочери.
Вера не слышала его слов. Она поняла только одно: чтобы избавиться от нужды, отец выдает ее замуж. Воля отца — нерушимый закон. Дочь, не исполняющая его волю, не может называться дочерью.
Но кроме закона — большая жалость к отцу. В старческих, бесцветных глазах она видела надежду уйти от цепкой нужды. Вера поняла невысказанные мысли отца. Она послушалась его.
Отец продал — обменял на хлеб Веру, когда ей исполнилось всего четырнадцать лет. Чужой человек не спросил Веру, хочет ли она быть его женой. Он просто, словно вещь, взял ее и привел в свой дом. Но замужество не облегчило положения семьи. Началась война. Она длилась долго-долго. У Веры родилась дочь. В это время с фронта стали возвращаться солдаты. Они заполнили город. От них Вера впервые услыхала о революции. Новые несчастья опять обрушились на голову Веры: в уличной перестрелке убили мужа, через несколько месяцев умерла дочь. К отцу тоже зашла беда. Он потерял работу. Вера не могла спокойно смотреть на старика: какой-то комок подступал к горлу. Жалкий и беспомощный, отец согнулся и высох еще больше. Его дрожащие руки часто подымались к глазам и незаметно смахивали слезу. Вскоре отец умер. Вера осталась одна. А жизнь кругом бурлила все больше и больше. С шумных солдатских митингов, с беспокойных улиц все сильнее и настойчивее стали доноситься до нее непонятные вначале слова: большевики, советы.
