(И это — по тому тексту? Или — в какой ветви?
Инопланетянин в земном теле — под именем: «Кременецкий»? И… почти что — судьба Лартаяу?)
«…Но что он скажет своим? Что он так и не понял, почему так поступают эти существа? Что никто так и не снизошёл до разговора с ним? Что учиться у них нечему? А вдруг это не так?
Остаться и понять их? Но как — сквозь раскалывавшую сознание боль от варварского усмиряющего препарата в сумасшедшем доме? Сколько можно выносить эти издевательства? Разве мало ему всего пережитого после того страшного дня, когда он очнулся в реанимационном боксе с развороченной грудью и расколотым черепом?…»
(Ещё там, «у себя»?
Но «усмиряющий препарат» — уже на Земле?
И… читали же, в земных газетах поздней перестройки — и не могли поверить!)
«…Да, в том-то и дело. В таком облике, как сейчас, он может жить только здесь, а кем он будет там? То тело растёт в анабиозе, регенерация едва поспевает за ростом…
А если не растёт? Если его сочли погибшим? Нет, не могли они так поступить…
Кременецкий весь похолодел от этой мысли… Умереть на чужой планете — что может быть страшнее!
Но… может быть, есть всё же какая-то надежда? Неужели среди жителей этой планеты, таких разных, не найдётся никого, хоть в чём-то близкого ему и его соотечественникам?
Поздно! Завтра и за появление в неподобающей одежде, и за непоявление на ритуале лжеобучения его ждёт сумасшедший дом!
Значит, всё-таки бежать? Но как? Что ему понадобится, чтобы не быть задержанным в дороге?
Сопровождающий высокого положения? На это надеяться нечего, да и неясно, как местные жители определяют, кто из них какого положения. Поезд, автобус, самолёт — всё не годится, всё рискованно, везде могут схватить. Легковой автомобиль? Как его угнать, он запомнил, подслушав разговор в специальном доме для низших, которых не взяли к себе или отвергли высшие…»
(Детдом? Как всё — точно и метко!)
«…Однако на управление им надо иметь право, причём право это могут потребовать как нечто материальное, и надо немедленно предъявлять, иначе станешь низшим и попадёшь опять в этот дом, а он немногим лучше сумасшедшего. Ехать ночью? Да, но где его угнать здесь, в деревне? Это не город, здесь их на улицах не оставляют. Угнать мопед, оставленный тем, кто назвал его своим сыном? Но тот, став на время низшим, всё же остался высшим по отношение к нему, Кременецкому. Ну, и что? Два местных года пройдёт, пока он вернётся и увидит, что мопеда нет…» (И тут… отчим-арестант?)
