Он не сделал и малой доли того, ради чего был послан сюда. Ничего не понял в событиях, которые с ним происходили, даже не смог убедить никого в том, кто он такой. И самое страшное, что всё это время не мог ничего сообщить своим, потому что сразу же утратил связь… и никто на родной планете даже не догадывается, где он. Кто мог хоть на мгновение предположить такое… Конечно, отправляя сюда, его готовили ко всяким неожиданностям, но не к таким же!
И что теперь? Как он, по-прежнему ничего не понимая в здешней жизни, и прежде всего того, почему он сразу оказался здесь кем-то низшим и недостойным, опять сможет играть какую-то роль? Как сможет он понять, местных жителей, если за все долгие дни и ночи те не дали ему возможности понять себя?
Оставить всё? Бросить? Бежать? Откопать прибор связи, и…
Мысль была настолько неожиданна, что… Кременецкий…» (?!) «…даже вскочил с кровати. Пол отозвался громким скрипом под ногами. Звук заставил его вздрогнуть. Он не имел понятия о времени. Музыка и голоса на втором этаже как будто затихли уже давно, но что, если это «давно»… только в таком состоянии, в каком он здесь, а на самом деле… недавно? Не хватало ещё, чтобы проснулись…
Мысль о том, что будет тогда, заставила его вздрогнуть ещё раз. И без того саднили ноги, исхлёстанные тонкими прутьями по всей длине от пояса до пальцев ног, а потом ещё и по передней поверхности бёдер… Если так с ним обошлись вовсе непонятно за что… то что ожидает его за ночное пробуждение? Разве не за это ему в первую же ночь в этом доме едва не сломали тяжёлой палкой все бедренные и берцовые кости, не говоря уже о мелких костях ступней? До сих пор удивительно, как он отделался только ушибами…
Ну, а если сейчас они не проснутся — то что ждёт его утром? Опять сумасшедший дом? Ведь он не в состоянии выполнить два взаимоисключающих условия, которые поставлены перед ним, существом низшей категории, высшими существами. Те, кто назвали его своим сыном, сожгли его одежду, и это было в их власти; но те, к кому он должен ходить каждое утро на странные ритуалы запоминания и забывания никому из их участников не нужной информации, требуют приходить именно в той, сожжённой одежде, оставшаяся не годится, а не сделавших так отправляют в сумасшедший дом, и это тоже в их власти. А ведь сумасшедший дом — это не место, откуда выходят здоровые, как он думал раньше. Теперь он знает, что там расшатывают остатки психики, ломают волю, и оставляют тихо умирать. Как он, низший, сможет противостоять воле высших? Тогда ему повезло, его забрали в этот дом, и насилие над его телом и душой химическими препаратами — сменилось насилием чисто физическим, которому он более-менее мог противостоять, но в другой раз вряд ли повезёт. Родина не дождётся от него известий, и кто-то другой повторит его путь…»
