— Ты действительно этого хочешь?
— На данный момент. Это то, что я хочу.
— Август-Ники справится?
— Нет.
Отец смеется. Мой маленький бунт его веселит.
— В конце, концов, не важно где прячется кукловод, если куклы исправно двигаются. Так?
Я пытаюсь понять его последнее замечание и в голову приходит вопрос: «А он действительно в своей башне исследует «предмет метафизики»? Или прячась в тени, дергает нас за веревочки? Кукловод, значит?».
— Ники, у нас все получится, все будет очень хорошо, — говорит он, словно я нуждаюсь в этих словах, — Мы справимся! Это наш долг.
Я качаю головой. Мы справимся, я справлюсь, несомненно, какой ценой лишь?
Слезы высохли, пора возвращаться.
И я отвечаю, не королю, не отцу, себе! Что не отказываюсь от долга, а желаю свободы самой выбирать в чем будет он заключаться!
Маркиза Бьюи отправляю принцу вместо себя. Какая разница, кто стоит за его спиной на приемах и встречах? Мне всегда удавалось, оставаясь в тени брата, быть в курсе событий, анализировать ситуацию и давать верные советы. Хм… нужные. А учил меня этому именно маркиз. Которого, в свое время, приставил ко мне отец. Кто кого дергает за ниточки, призадумаешься невольно.
Рика из пажей произвожу в курьеры по особым поручениям. И первое время гоняю во дворец за необходимыми мне вещами. Но до того плохо доходит в чем нуждается августейшая особа, и вместе с гардеробом и прочим барахлом тащит кипы бумаг. Я со счастливейшей из своих улыбок, засаживаю его за работу. А сама тренируюсь. Мастер боя не упрекает меня за плохую форму. Сначала мягко подсказывает, потом жестко вколачивает, и после халтурных попыток отразить удары, тело кое-что вспоминает. В итоге я наслаждаюсь расквашенным носом. А братец, как всегда не вовремя нагрянувший, обкладывает мне переносицу льдом, а в ноги кидает грелку.
— Если бы не знал тебя так хорошо, то решил бы, что ты готовишься к бою.
— Давно здесь?
— Ники, — тянет он жалобно, — Я тоже не хочу наследовать. Но я же не убегаю.
— И я не убегаю, решила потренироваться. Сам видишь — я в отвратительной форме.
— Тренироваться можно и во дворце?
Приятная легкость в теле. И тяжесть на языке.
— Отец просил поговорить с тобой.
— О чем?
— Тревожится за тебя, но не объясняет причину. Вы с ним не ссорились?
— Не больше, чем обычно.
— Ты что-то задумала?
— И да, и нет. Ничего такого, из-за чего стоит беспокоиться. У тебя весьма здравомыслящая сестра.
— Это тоже может быть поводом для тревоги.
