К рассвету войска были построены в поле перед лагерем, Эвмен, оглядев такую массу солдат, приготовился рвать глотку — надо было, чтобы все его услышали… По рядам ходило волнение, но, наконец, командиры смогли установить полный порядок — да, с дисциплиной всё ещё было очень плохо. Наконец, Эстарх доложил о построении войск стратегу.
— Солдаты Пергама!..
Эвмен, подумав, решил не казнить первых бегунов — их с позором выгонят из армии с запретом иметь личное оружие. Как и с запретом вступать в ополчение — всё, эти люди больше не были солдатами, они не были мужчинами в полном смысле слова, только рабам в Пергаме запрещалось иметь своё оружие. Они — никто, люди, на словах имеющие гражданство, но на деле полноправными гражданами не являющиеся. И стратег позаботится о том, чтобы всё это случилось с тремя дезертирами. Ставка на личную гордость здесь была сильнее, чем ставка на страх…
— За подобное позорное поведение эти… Люди лишаются права ношения оружия, лишаются права вступать в ополчение. Вы больше не мужчины, не защитники, вы хуже рабов, — обратился Эвмен к стоящим перед строем дезертирам, — вы предатели. Снять ножны! Стоящие рядом аргираспиды сорвали с солдат ножны, заведомо одетые на них поверх туник — как ещё один знак унижения. Пошли отсюда вон!
Тут же аргираспиды начали выталкивать троих бывших солдат подальше от лагеря и построенных таксисов. Один попытался сопротивляться — с чего бы это, но сильный тычок под рёбра заставил двигаться дальше. Строго говоря, это было даже хуже казни — Эвмен собирался сделать из этих дезертиров показательный пример, их будут травить, унижать, всячески смешивать с грязью и притеснять, да так, что последний ребёнок в Пергамском царстве об этом узнает…
— Однако, я дам шанс тем, кто чувствует, что не сможет выдержать подобных испытаний. Кто не хочет состоять в моей армии? Выйти из строя — сегодня я дам вам шанс уйти достойно., уйти мужчинами без потери своих прав!
Тишина… Гнетущая, давящая тишина опустилась на поле. По таксисам шло тихое оживление, все переглядывались, шептались, размышляли… Наконец, из строя начали выходить ополченцы — на взгляд Эвмена, вышло человек пятьдесят. Все смотрели себе под ноги или поверх голов, не решаясь взглянуть на товарищей или стратега. Что ж, Эвмен ожидал худшего…
— Да будет так. Вы свободны от службы. Забирайте своё оружие и доспехи и возвращайтесь домой — к спокойной мирной жизни, больше я не смею вас держать. Солдаты Пергама, — вновь обратился Эвмен к таксисам, — отныне вы — главная защита и оборона, последний оплот царства, мужчины, на чьих плечах лежит защита их семей — жён, детей, родителей… И, как от защитников, я буду требовать от вас беспрекословного подчинения своим командирам, применения всех своих сил к тому, чтобы стать достойными подобного звания! Разойдись!
