— Мы попали, мужик, — сказал он мрачно.
— Это куда это мы попали? — Поинтересовался белый. — Какое-нибудь жуткое местное привидение?
— Да нет, похуже. Это группа белых чертей, не тех чертей, что вырвались из ада, а из тех, что бегают по земле. Если они заняты своими делами у себя в норе, то нам повезло и, может быть, мы проскочим. Если они сейчас выйдут на берег, то нам, — он выдержал небольшую паузу, — пиздец.
— И чем это они, интересно, таким страшным заняты? Учитывая то, чем занимаются твои «братья» прямо посреди поселка и посреди бела дня?
— Мужик, — совершенно серьезно отвечал негр, — лучше тебе этого не знать. Да и мне — тоже. Но одно сказать могу. Дети здесь пропадают очень часто. Белые дети, — уточнил он.
— Понятно. А почему вы решили, что дети и белые?
— Аллигаторы порой не все доедают. Наши дети все на месте. Эти белые не боятся Манчака. По крайней мере, сюда они добираются, а это о многом говорит. Манчак покрывает все… — Задумчиво проговорил Самюэль, не отрывая взгляда от светящейся лодки.
— Как видишь, не все, — спокойно сказал белый, поудобнее пристроив ружье в руках.
— Что ты имеешь в виду?
— Ну, они же напоролись на нас.
— А?
— Немного поменяем акценты. Это не мы напоролись на них. Это они напоролись на нас. Я их не люблю.
— А я думал, что тебе все одинаково до пизды, — сказал Самюэль все так же негромко.
— Многое. Но этих — не люблю, — отвечал белый.
Самюэль ли накаркал, белый ли был прав, но группа людей как раз вышла из густого кустарника на острове и стали рассаживаться в лодке, заведя мотор.
— Удрать от них не получится, — мрачно поведал Самюэль, — движок у них намного мощнее моего.
— А мы и не будем никуда удирать. Мы идем вперед. А они идут, насколько я вижу, туда, откуда мы пришли.
— Верно. Туда, куда идем мы, ни один дурак не забирался, во всяком случае, удачно. Эти забились дальше всех.
— Ну, вот и славно, — молвил белый, поудобнее усевшись на скамье и положив свою жуткую двустволку на согнутую правую руку.
Лодки сближались.
— Если кто-нибудь из них поднимет руку, — сказал белый, — им хана. Самюэль воздержался от комментариев этого бредового заявления. Сам он не смог бы даже поддержать белого огнем — катером нужно было управлять, это было не тихое озеро в штате Миссури, а Манчак.
На светящейся неоновыми синими огоньками лодке, где, в свою очередь, вспыхнул мощный прожектор, кто из белых, а было их пятеро, действительно поднял руку. Но пассажир Самюэля, которого прекрасно было видно в свете прожекторов и луны, отрицательно, будто стараясь отсоветовать или от чего-то отговорить пятерых белых чертей, покачал головой. Но его не приняли всерьез, руки подняли еще двое. Тогда белый встал на носу и вскинул к плечу ружье, как-то выжидательно склонив голову набок. В ответ с сияющей лодки просто и без затей застучали два автомата. Накрывая их жалкий треск, гладь Манчака, рассекаемая килями двух сближающихся лодок, огласилась тем самым жутким грохотом, что уже несколько раз доводилось слышать Сэму. Сперва он не понял, куда стрелял белый — из лодки, что была уже практически напротив, в воду никто не вылетел, но потом сообразил — мужик, которого пустили ночевать в «Ритц-Карлтон» в костюме разнорабочего, бил по лодке — чуть ниже ватерлинии. Первая пуля развернула лодку с пятью взрослыми мужчинами поперек течения, вторая, судя по всему, доломала ей киль и вышибла здоровый кусок дна. От удара второй пули один из пассажиров вылетел-таки за борт, но, собственно, хуже, чем остальным, ему не пришлось. Лодка быстро, неестественно быстро, почти камнем пошла ко дну, подгоняемая, по сути, собственным двигателем, а белые очутились в воде. Молчаливыми, жуткими, извилистыми тенями кинулись к ним со всех сторон аллигаторы, чьи алые глазки уже примелькались вдоль всего пути Самюэля и его пассажира. Белый быстро переломил свое ружье, вылетевшие гильзы звякнули по дну лодки, сноровисто сунул в стволы два новых патрона. До тех пор, пока вскипевшее под луной Манчака кровавое пиршество аллигаторов не скрылось из виду, он не сводил с лодки глаз. Затем он преспокойно повернулся спиной к там происходившему и уселся на свое место, положив ружье на согнутую в локте правую руку.
