Я предпочитаю ответить таинственно:
— Работаю с красками.
— Обои тоже клеишь?
Я не удостаиваю его ответом.
— Извини, дружок, сам подставился, — хохочет богато одетый крокодил. — Нет, серьезно, ты что рисуешь?
Я вспоминаю о богине за моей спиной, на поклонение которой я хожу уже который день. «Её, — вдруг мелькает в моей голове, — её я рисую!» И от этой мысли на душе становится светло и празднично. Я рисую её!
Хотя вслух я говорю:
— Я рисую много чего и по-всякому.
— И лакрицей можешь?
Я игнорирую его зубоскальство.
— Фу, снова обиделся! А это рисование «много чего и по-всякому» дает достаточно, чтобы за квартиру платить? Не хочу обидеть вольного художника, но ты не производишь впечатление процветающего человека.
— Всё путем, на жизнь хватает, — лгу я.
Богач запрокидывает голову и смеется солнцу, и солнце подобострастно смеется ему в ответ. Потом он показывает рукой на афишу:
— Настоящее произведение искусства, да, Саймон? Ты знаешь, как ее зовут?
На плакате нет ее имени, только название театра и название мюзикла — «Подружка гангстера», а также где можно купить билеты. Но у самого входа в театр я когда-то прочитал на громадной афише ее имя: Эмили. Эмили Бенстид. Ее дебют в Вест-Энде.
— Моя жена, — говорит богатый зубоскал. «Его жена, черт возьми!» — И мюзикл поставлен на мои деньги. Можно сказать, я искусству тоже не чужд. Мы с тобой, Саймон, одной крови — оба любим красоту.
— Ага, — говорю я, чтобы что-то сказать.
— Мистер Би, мы опаздываем, — напоминает его спутник.
— Да, да, сейчас идем. Секундочку только. У меня к Саймону один вопрос.
Не обращая внимание на то, что я по-прежнему сражаюсь со жвачкой, мистер Бенстид кладет руку мне на плечо и ароматно нависает надо мной.
— Саймон, дружок, а не хочешь ли ты поделать за деньги то, что ты делаешь даром?
— Простите, не понимаю…
Всё мое внимание сосредоточено на том, чтобы жвачка, слетев с моей руки, не угодила на его дорогой костюм.
— Такие же афиши расклеены по всему городу. Это называется тотальный охват. Очень недешевое мероприятие. Я бы даже сказал, чертовски дорогое. Однако нынче без хорошей рекламы вылетишь в трубу. Ты пользуешься подземкой?
— Не то чтоб очень часто.
— Стало быть, ты наши афиши мог и не видеть. Они в основном в подземке, зато на всех станциях и вдоль эскалаторов. Где крупнее, где мельче…
У меня даже сердце заходится от мысли, что в подземке живут тысячи Эмили. Подземка вдруг превращается для меня в сказочный обетованный край.
