— Мольберт.
— Ага, я права. И куда он делся?
— Переставил в другую комнату.
— Сразу стало просторней. Но как же у тебя жарко, прямо сауна какая-то!
Я замечаю, что щеки у нее пылают и прядь волос прилипла к влажному лбу. Джил стоит возле нескольких газетных вырезок, прикнопленных к деревянному полу, и машинально их разглядывает, театрально обмахиваясь ладошками как веером.
— Да ну? Так уж и сауна? — говорю я.
— Ага! Может, откроем окно? Чтобы не задохнуться.
— Ладно, откроем окно. — Я начинаю воевать с оконной задвижкой.
— Неужели ты сам не замечаешь? Тут можно заживо свариться!
— Каждый третий на нашей планете живет в глине.
— Извини, ты о чем?
— В домах, где стены из глины, куда прохладней.
Я наконец открываю окно, и Джил подбегает к нему, чтобы глотнуть свежего воздуха. Мне бы угостить ее чашкой чая или предложить стакан холодной воды, но это значит, она задержится, а у меня сейчас настроение прогнать ее в шею.
Согласен — порой я бываю нестерпимо груб.
Если вы счастливы и понимаете это, самое подходящее — хлопать в ладоши и танцевать. Но что делать, если вы понимаете, что вас гложет печаль?
Очевидно, навешивать скучное лицо и пускать слезу.
А если вам хочется быть грубым и вы понимаете, что вам хочется быть грубым?
Тут самое время не предложить чашку чая, когда не предложить чашку чая — чистейшее хамство.
И поэтому я с чувством глубокого удовлетворения не предлагаю ей чашку чая.
— Каждый третий в глиняных стенах? Ладно, верю. Хотя любой другой сказал бы, что ты заливаешь. Слушай, ты где был-то? — Она кивает на рюкзак за моей спиной. За суетой я забыл его снять. — Где-нибудь отрывался?
— У меня теперь что-то вроде работы. — Поскольку я самым хамским образом не предлагаю ей чашку чая, мне стыдно смотреть Джил в глаза, и я смотрю куда попало.
— Пра-а-авда? Роскошно! — щебечет она, но мое непредложение чашки чая давит на нас обоих.
Джил делает секундную паузу — по ее меркам, молчит целую вечность, — и спрашивает:
— И что значит это «что-то вроде работы»?
Теоретически можно Джил все рассказать, но слова не идут, застревают в горле.
— Это, собственно, и не работа, — говорю я, — а что-то вроде… исследования.
— Как-то связано с твоим рисованием?
— Как-то. Я ищу новое направление для творчества.
— У-у! Звучит клёво. И когда увидим результаты твоего труда?
— Не сейчас.
— А, не ломайся. Порази женщину!
— Я экспериментирую с цветом…
— Чудненько. Но почему не хочешь показать? Давай, Сай, не скромничай!
