Мне немножко стыдно, но чувство удовлетворения преобладает.
Поднимаясь по лестнице, я посмеиваюсь про себя. Делла правильно говорила: «В тебе черт сидит, Хайди Чарлтон!»
Теперь быстренько всё проверить. Волосы в порядке. Макияж в порядке. Я сую зеркальце обратно в сумочку. Даже учитывая адскую жару, всё тип-топ. Впрочем, и контролировать особо нечего. Соня приказала макияжем не злоупотреблять. «Пусть сияет твоя естественная красота, милочка. Им нравится иметь чистый лист, с которым могут поработать их стилисты».
Ага, их стилисты.
Они со мной в постели захотят поработать, их стилисты! Если не педики.
Но раз сказано минимум стараний — пожалуйста, я и так хороша.
Правда, понадобилось колоссальное усилие волн, чтобы удержаться от полной боевой раскраски.
Перепроверив себя, я вырубаю сотовый — не хватало, чтобы он зазвонил в разгаре собеседования. Последняя инспекция одежды — всё о’кей. Глубокий вздох — и на улицу.
У меня в запасе только пять минут. Но здание редакции уже вот оно. Однако — что за черт! — перед входом стоит «ягуар», и этого зверя я знаю. Останавливаюсь как вкопанная.
Питер.
Без понятия, как он выяснил, где и когда я буду; его машина стоит на тротуаре и царственно запирает вход в здание.
Чего ради он явился — вот вопрос.
Даю голову на отсечение — приперся уговаривать меня не идти на кастинг.
У нас с ним разные интересы. Я совершенно согласна с Соней, что мне необходимо иметь за плечами опыт в модельном бизнесе, а он стоит на том, чтобы я пока оставалась танцовщицей. И моя попытка втихаря от него раскрутиться как модель, похоже, провалилась.
— Привет, ангелочек, — окликает он меня из окна, когда я прохожу мимо.
До этого я делала вид, будто не замечаю огромный «яг» с затемненными стеклами.
Старшеклассницей я бегала на свидания с одним шотландским красавчиком. Он шприц называл «яг» — «ягов» жутко боялся и поэтому не ходил к дантистам. Теперь мне вспоминается, что зубы у него тогда были не лучше, чем у сегодняшнего дядечки из подземки. А ведь целовалась по молодости!
Питер требовательно смотрит на меня и показывает глазами на сиденье своего роскошного «шприца». Окно приспустил — совсем чуть-чуть, чтобы внутрь не протиснулся раскаленный уличный воздух. Мне видны только его глазищи с плутоватым огоньком.
Я останавливаюсь.
— Ты чего тут делаешь? — спрашиваю. Будто сама не знаю.
Его глаза явно забавляются моим гневом.
— Ну-ка запрыгивай, — говорит он. — На минутку.
— Не могу. Опаздываю.
