Без четверти десять, и у меня неприятности. Гнилозубый дядечка на выходе из подземки довольно ухмыляется в своей будочке — ему праздник, что я потеряла свой однодневный проездной. Без проездного не открываются выпускные ворота турникета, и я под землей как в ловушке. Теперь между мной и кастингом этот противный служака.
— Не знаю, что и делать, душечка, — говорит он мне — точнее, моей груди. — Велишь мне на слово верить, что ты покупала билет? По закону, я тебя должен штрафануть на десятку. Все остальные платят как миленькие.
Вокруг нас гремит и суетится станция подземки.
А что, если я штрафану тебя на десятку за то, что ты так нагло пялишься на мою грудь? Все остальные платят как миленькие!
Но я помалкиваю, прикидывая в уме, действительно ли этот дядечка хочет меня прищучить или просто от скуки шутки шутит.
Пока он лыбится, а я размышляю, часы тикают — и Соне чертовски не понравится, если я опоздаю на свой первый кастинг: хорошенькое начало модельной карьеры! Поэтому я дядечке что есть сил улыбаюсь, хотя моя улыбка этажом выше центра его внимания.
Смущенно-кокетливо качнувшись всем телом, я самым сладким детским голоском говорю:
— Честное-пречестное слово! Я купила билет на станции «Мэнор-Хаус». Иначе как бы вообще попала на платформу?
Наконец он кончает прикалываться и открывает передо мной воротца. Я правильно угадала: он всего лишь валял дурака и брал меня на пушку.
— Ладно, топай, душечка. На этот раз прощаю. Тебе повезло, что на меня попала, — другой бы не поверил!
Я делаю благодарное личико. Спецвариант моей мордашки для старых пердунов в подземке.
— Спасибо, спасибочко, спасибище! — намурлыкиваю я, рыся через воротца, пока не миновал дядечкин приступ великодушия.
Шагов через сколько-то соображаю, что у меня полон рот жвачки. В журнале это никому не понравится. И тут — подарок судьбы! — вижу прямо перед собой афишу. На афише она. Соблазн так велик, что я поддаюсь ему.
Быстренько по сторонам — никто не смотрит.
Выхватываю жвачку изо рта и пуляю липкий комок ей прямо в лоб.
И вприпрыжку дальше.
