За окном мелькали огни города. Через какое-то время девушка подняла голову. Щурясь, долго рассматривала меня, затем выговорила заплетающимся языком:
— Какой ты, однако, странный…
— Я художник.
«Художник от слова «худо», — сказали мне ее глаза. Вслух она едва слышно бормотнула:
— Ты не похож на художника.
— Внешность обманчива, — так же тихо ответил я.
Таксист напряженно прислушивался, пытаясь понять, о чем мы перешептываемся.
— Эй, милашка, как ты там? — спросил он громко. На самом деле он намекал: мне заплачено за ее безопасность, и ты, сынок, за моей спиной ничего дурного с девкой не планируй!
— Спасибо, всё в порядке.
Но это было сказано слабым, отрешенным голосом. Ее голова тут же упала на грудь, словно иссякли последние силы.
Не обращая внимания на строгие взгляды таксиста, я наклонился к ней еще ближе и прошептал:
— Кто тот человек, на которого вас стошнило?
— Дежурный лист, — ответила Хайди сонным голосом.
— Дежурный лист? — ошарашенно переспросил я. Да она, похоже, невменяема!
— С ней действительно всё в порядке? — спросил таксист.
— Всё отлично.
— Эй, если ее потянет блевануть, ты мне тут же скажи, чтобы я успел тормознуть! Загадит мне тут всё — будешь чистить машину!
— Ладно, ладно, — сказал я. И потом опять шепотом обратился к белокурой стерве: — «Дежурный лист». Ты что имеешь в виду?
Тут она наконец выговорила более внятно:
— Урналисс.
Ага, журналист!
— А как зовут этого журналиста?
Глаза у нее были закрыты, и она говорила как во сне:
— Он мне карточку дал.
— Где?..
— В клубе.
Она явно опять вырубалась. Как говорят врачи — мы теряем больного.
— Где карточка?
— В сумочке.
— Остановите машину! — крикнул я водителю. — Ее сейчас стошнит!
Таксиста не надо было просить дважды. Заботясь о сохранности кожаных сидений, он тормознул так, что колеса взвизгнули. Я вовремя успел открыть дверь, и белокурую стерву вывернуло на асфальт. Раз, потом еще раз.
Водитель вышел из машины и закурил. Мы стояли рядом — машинально вперив рассеянный взгляд в две лужи на асфальте. Сама белокурая стерва нас мало интересовала.
— Да, прям картинка, — сказал таксист.
Девица сидела на кромке тротуара и всхлипывала.
— Да, прям картинка, — повторил таксист и наконец оторвал взгляд от блевотины.
Мимо проехала машина. Девица начала поскуливать и вновь согнулась, будто принимаясь за прежнюю работу очищения желудка.
— Ты бы ей по спине постучал, что ли, — деловито сказал таксист. — Может, быстрее проблюется.
Он со смаком выпустил круглое облачко сигаретного дыма, положил руки на крышу своей машины и уставился вверх, на темное небо. Я осторожно поколотил девицу по спине — как мать младенца, когда хочет, чтоб тот срыгнул. Пьяная слабо защищалась, отталкивая мою руку.
