Дом был прежним, но… не прежним.
Все осталось на своих местах, словно не было днем в гостиной этого столпотворения людей, затянутых в черное, точно вороны, закрытых простынями зеркал, запаха оплывших восковых свечей и кислого перегара и страшной, пугающей тишины. Холодное февральское солнце дарило призрачную иллюзию тепла, но стоило ему сесть, как дом заполнился тьмой, тихим шебуршанием из углов и звуками, которых в действительности не было.
Дом был тем же, но… не тем.
Лежа на кровати, Алексей всхлипывал, икал и баюкал разбитую в кровь руку, думая, что надо подняться и включить телевизор или радио, чтобы прогнать призраков, а еще, что пора к чертям бежать из этого пустого дома куда угодно. Однако он не мог заставить себя сделать даже шаг и все прислушивался к тишине, пока не забылся тяжелым сном, а проснувшись, резко поднял голову, потому что вроде бы услышал топот маленьких ножек. Это ощущение было настолько сильным, что он даже улыбнулся, обрадовавшись, что все хорошо закончилось, и, бессмысленно хлопая глазами, хотел повернуться к жене, рассказать, какие ужасы приснились ему ночью. А потом в израненной, распухшей руке вспыхнула боль, Алексей сообразил, что лежит, скрючившись, в кроватке мертвого сына, и тогда отчаяние вновь ударило беспощадной кувалдой под дых.
Ему было очень плохо. Содрогаясь в бесполезных рыданиях, Алексей жаждал помощи и утешения, но рядом не оказалось никого. Ольга вернулась в больницу и не могла разделить этот ужас вместе с ним. Впрочем, после всего, что она сказала ему, вряд ли можно было рассчитывать на утешение супруги.
Он и не рассчитывал.
Всхлипнув, Алексей лег на живот, свесив непомещающиеся ноги на пол, и, уткнувшись лицом в подушку, сунул под нее руку. Пальцы нащупали что-то небольшое и твердое. Вытянув находку на свет, Алексей увидел фигурку пластмассового льва, от которой еще пахло жареной картошкой. Вспомнив, как радовался Ванька новым игрушкам, Алексей стиснул зубы и зажмурился, пытаясь держать себя в руках, но в голове все вертелись яркие пятна мультяшных героев и фигурка маленького мальчика, танцующего под незамысловатую мелодию. Рывком подняв себя с кровати, Алексей неуклюже прошагал через комнату, вышел в коридор и, спустившись на кухню, вытащил из холодильника початую бутылку водки, не глядя схватил из шкафа посудину, оказавшуюся керамической бульонницей, и, налив ее почти до краев, сделал торопливый, шумный глоток.
Водка обожгла горло. Не обращая на это внимания, Алексей хлебнул еще, а потом еще, жмурясь и отворачиваясь от открытых дверей в гостиную, где мерещился силуэт, танцующий под забойный хит.
