Они стояли в обороне, хотя уж начался сорок пятый, готовили удар, и в это время прибыл к ним полный розовощекий полковник, у него были свои полномочия, и довольно серьезные. Он сказал Найдину:
— Поговорить надо.
Землянка комдива была довольно просторна, вырыли ее за стеной каменного коровника, сюда затащили кресло, несколько стульев, даже письменный стол. У полковника топорщились пегие усы, нос картошкой и неприятные желтые зубы. Он вынул из планшетки бумагу, сказал:
— Вот что, товарищ Найдин, тут на тебя несколько рапортов. Это неважно чьи… Пример офицерам не очень хороший подаешь. Возишь с собой женщину. Как это понимать?
— А как надо понимать? — спросил он.
— А так надо, — надулся полковник, — чтобы никаких аморалок не было.
— У тебя жена есть? — спросил Найдин.
— Ну есть, — ответил полковник.
— Вот, — кивнул Найдин. — Твоя в тылу по аттестату харчуется, а моя со мной. Бросать меня не хочет. Так это что же нынче, аморальным считается?
Полковник усмехнулся, покачал головой:
— У меня, товарищ Найдин, законная. То, что ты холостой, — это, конечно, нам известно. Известно и почему брак не оформляешь. Не было бы тебе на это разрешения… Мы справки навели. Катерина Васильевна Крылова по анкете человек не очень чистый. Отец ее в тридцать восьмом… Обвинен в саботаже и с англичанами был связан. Хоть известный инженер, однако же там, на британской земле, стажировался и имел связи. А у нас ныне сорок пятый. Вот-вот конец войне. Мне товарищи поручили предупреждение тебе сделать, чтобы ты с этой женщиной кончал. В общем, сам понимать должен.
Он знал, что если даст себе сейчас волю, то может этого полковника и пристрелить, но он зажал себя, проговорил негромко:
— У нее, между прочим, два ранения. И медаль «За отвагу» имеется. Не я представлял, до меня получила. Она связисткой под самый огонь совалась. А ты где, полковник, войну просидел?
Тот хмыкнул, почесал усы, ответил:
— Не беспокойся, товарищ Найдин, не в кустах отсиживался. А героиню ты мне из Крыловой не строй. Сейчас везде таких героинь…
Он не дал ему договорить, потому что тут же сообразил: если сорвется, то и в самом деле потом произойдет то, что уж ничем никогда не поправишь. Он ведь все про Катю знал, она сама ему рассказала, и как ночью пришли за отцом, и как любила она его, и сейчас верит — он был честным человеком. Она на войну пошла и лезла в самое пекло, чтобы люди верили — нет в ней никакой озлобленности.
— Вот что, мордатый, — тихо, сжав зубы, сказал Найдин, — мотай отсюда, а то кликну охрану и в подвал запру, да еще велю дерьмом коровьим твою ряху вымазать. — И крикнул резко: — Пшел!
