Мюнхен | страница 9



Министры собрали бумаги – применительно к Галифаксу, чья сухая левая рука бесполезно свисала, больше подошло бы слово «сгрести» – и молча встали. То были мужчины в возрасте от пятидесяти до шестидесяти, Большая тройка на пике своего могущества, производившая впечатление скорее сановитостью, нежели физическими параметрами. Легат отступил на шаг, пропуская их. «Они шли, как трое могильщиков, идущих забирать гроб» – так он описал их впоследствии Сайерсу. До него донеслись приветствия, которыми министры обменялись с ожидающими снаружи военными, – приглушенные, угрюмые голоса.

– Прикажете пригласить начальников штабов сейчас, премьер-министр? – тихо спросил Легат.

Не оборачиваясь, Чемберлен смотрел на противоположную стену. Его птичий профиль приобрел вид жесткий, упрямый, даже воинственный.

– Да, конечно, – рассеянно сказал премьер. – Пусть войдут.


Легат расположился за дальним концом стола заседаний, близ поддерживающих потолок дорических колонн. Книжные шкафы выставляли напоказ корешки переплетенных в кожу статутов и серебристо-синие тома «Хансарда»[2]. Главы штабов сложили фуражки на столик у двери и заняли освобожденные министрами кресла. Горт, как старший по должности, расположился в центре. Открыв папки и разложив бумаги, все трое закурили сигареты.

Поверх головы премьера Легат бросил взгляд на стоящие на каминной полке часы, окунул перо в чернильницу и вывел на листе писчей бумаги: «ПМ и ГШ. 14:05».

Чемберлен прочистил горло.

– Итак, джентльмены, боюсь, ситуация ухудшилась. Мы надеялись – и чешское правительство согласилось на это, – что передача Судетской области Германии будет осуществлена цивилизованно, посредством плебисцита. К несчастью, накануне вечером герр Гитлер объявил, что не готов ждать даже неделю и в субботу начинает вторжение. Сэр Хорас Уилсон встречался с ним сегодня утром без свидетелей и очень твердо предупредил, что если Франция сохранит верность союзным обязательствам перед Чехословакией – а у нас есть все основания так полагать, – то и нам не останется иного выбора, кроме как поддержать Францию.

Премьер-министр надел очки и взял телеграмму.

– После привычных разглагольствований и брызганья слюной герр Гитлер, согласно сообщению нашего посла в Берлине, ответил буквально следующее: «Если Франция и Англия нанесут удар, то пускай. Мне это совершенно безразлично. Я готов к любым поворотам. Внесу лишь ясность: сегодня вторник, а к следующему понедельнику мы окажемся в состоянии войны».