. Так вы полагаете, документ передал он?
– Скорее послал, чем передал. Он находится в Германии. Когда вы в последний раз с ним виделись?
Легат притворился, будто вспоминает.
– Шесть лет назад. Летом тридцать второго.
– И с тех пор не имели никаких контактов?
– Нет.
– Позвольте спросить почему?
– Особой причины не было. Просто разбрелись в разные стороны.
– И где произошла ваша последняя встреча?
– В Мюнхене.
– В Мюнхене? В самом деле? Внезапно все дороги начинают вести в Мюнхен. – Полковник улыбнулся, но глаза его пристально смотрели в глаза Легата. – Могу я поинтересоваться, что вы там делали?
– Был в отпуске – пеший поход по Баварии после сдачи выпускных экзаменов.
– Отпуск вместе с Хартманном?
– В числе прочих.
– И с тех пор вы никак не связывались с ним, даже не писали?
– Верно.
– В таком случае, прошу меня простить, но мне кажется, вы разбрелись в разные стороны достаточно, чтобы дошло до открытой ссоры.
Легат помедлил, прежде чем ответить.
– Признаю, у нас имелись определенные политические разногласия. В Оксфорде они почти не играли роли. Но то была Германия, июль, разгар всеобщей избирательной кампании. В то время нельзя было отстраниться от политики. Особенно в Мюнхене.
– Значит, ваш друг – нацист?
– Нет. Если уж у него и есть политические предпочтения, то скорее он социалист. Но при этом он еще и германский националист. Вот из-за этого и вспыхивали споры.
– Выходит, он национал-социалист, только скорее низшего разряда, нежели высшего? – вмешался Кадоган. – Вы улыбаетесь? Я сказал что-то смешное?
– Извините, сэр Алекс, но это то, что Пауль назвал бы «типичным образчиком английской софистики».
На миг ему показалось, что он зашел слишком далеко, но потом уголки губ Кадогана слегка опустились вниз, а именно таков был его способ улыбаться.
– Ну да, не поспоришь. Тут, полагаю, он прав.
– Вам известно, что Хартманн поступил на дипломатическую службу? – осведомился полковник.
– Мне приходилось слышать его имя в связи с этим из уст наших общих знакомых по Оксфорду. И я не был удивлен: у него всегда имелось такое намерение. Его дед был послом во времена Бисмарка.
– А вы знаете, что он также стал членом нацистской партии?
– Нет, но это тоже вполне логично, учитывая его веру в великую Германию.
– Нам не доставляет удовольствия задавать вам все эти вопросы, Легат, но ситуация требует, чтобы мы имели точное представление о том, какие отношения связывают или, точнее, связывали вас с этим конкретным немцем.
