Ася была какой-то совсем маленькой и вызывала жалость, когда ёжилась от холода. Я как-то нелепо её обнимал. И снова не находил слов. У неё терапия так же закончилась и она тоже, как и Ульяна, хочет уехать, но уехать домой. В город поменьше. И я вновь не смог найти подходящих слов, но я попытался её отговорить, но она нашла свои аргументы. Здесь у неё не было работы, а там её согласились принять на прежнее место. Да и с тёткой она не ужилась под одной крышей. Я попытался предложить ей вместе снять квартиру, но она отказалась.
— Знаешь, я, может быть, ещё приеду. Приеду, когда мой маленький город вновь станет для меня слишком тесным. Когда мне вновь захочется попытаться проявить себя в этой жизни.
— Приезжай. И мы вместе переедем жить в Питер, — почему-то сказал я.
— Почему в Питер? — не поняла и Ася.
— Потому что все туда едут. И мы поедем.
— Знаешь, я не против, — Ася улыбнулась. — Но, явно не сейчас.
— Приезжай к Новому году? — попросил я. Жалобно. Считая график своих смен, пытаясь понять, работаю ли я на праздники, до которых ещё очень долго.
— Посмотрим. Может, приеду весной. Мне опять нужно будет ложиться в больницу, и я не знаю, в каком городе это будет. Может, и не придётся никуда ложиться. Это всё очень грустно.
— Да. Ты права. Какое-то ерундяйство творится.
Я попытался её поцеловать на прощание, но она отстранилась.
— Не надо. Мы не смогли стать кем-либо друг другу. Если хочешь, можешь завтра помочь мне уехать с вокзала.
Я дал ей немного денег, зная, что она в них нуждается, и обещал проводить её. Дома я не стал смотреть сериал. Я стоял в куртке на балконе, пил горькое пиво и курил тоже совершенно не сладкие сигареты. Ветер трепел мои волосы, высыпая из них снежинки перхоти и, наверное, мои опилки, которые жили у меня в голове вместо мозга. Я как-то тяжело пьянел. Почти месяц без алкоголя странно на меня повлияли. Ещё я почувствовал, что простужен. Не помню, как уснул. Постоянно ругал себя за то, что так просто отпустил Асю. Наши отношения должны были быть другими. Я должен был быть рядом с ней, и моя роль должна была быть другой. Чёртов дурак, почему же ты дурак?
Проснулся я с головной болью и болью в горле. Телефон мой был выключен. Я опоздал. Я не проводил Асю.
В замешательстве я сидел в трусах на кровати. Я пытался надеть штаны, но понял, что этого можно и не делать. Потом всё-таки надел, вышел на балкон, закурил. Пошёл дождь.
Я написал Асе длинное сообщение. Излил душу многими словами, о которых не хотелось бы упоминать в этом дневнике, который я достаточно подробно вёл до этого дня. Она мне ответила одной строчкой: «Прощай, Юра».
