Нет, не напором, не громкостью своей. Как же сказать… Искренностью, что ли?
Наверное, мы подумали… Да нет, конечно, не мы подумали. Откуда я знаю, что у Рыжего в голове? Или у Повара? А Вероника мысли свои без конца выбалтывает, но ход их всегда такой непредсказуемый, непонятный, непостигаемый не слишком искушённым в женской логике хорьковым моим разумом, что я и не пытаюсь в голову её, вечно мукой напудренную, проникнуть. Карлик в тот момент и вовсе…
Об этом потом.
В общем, я-то точно подумал, что директор нас, наверное, любит. Ну, если не нас — так наше творчество. Он ведь только с виду администратор, предприниматель… А в душе-то точно — артист. Конечно, не как мы. Может, да наших высот… Но как бы иначе он труд свой выносил, как бы смог на свете прожить, если бы не было в сердце его (пусть и очень глубоко) спрятана любовь к высокому и трагическому искусству, к перфомансам, инсталляциям, скульптурам нашим?
Ведь любовь всегда себя выдаёт. Даже если в глазах её не видно, так уж в голосе, в срывах этих на крик, в сдавленном шёпоте, в молчании бесконечном — она есть.
Вот так я тогда подумал. И слёзы у меня на глазах навернулись. На правом — крупная. Такая крупная, что не удержалась и капнула вниз. На штаны. На серые штаны в синюю полоску. И пятно на них появилось.
Я зубы сжал, чтобы не всхлипнуть ненароком. И глаза потихоньку вытер. Но мокрота-то, конечно, осталась. И в морщинках, в уголках глаз защипало. Надоедливо так. Почесать захотелось, но решил я, что тут уж точно краснота на коже останется. Ни к чему это…
У меня сейчас… У нас у всех — радость. Это так… Раскис слегка… Мы же такие, эмоциональные. То радость, то слёзы — всё в нашей кошёлке. Так и носимся, так и…
Секретарь посмотрел на часы. Постучал пальцем по циферблату.
— Ах, да!
Директор — будто от сна очнулся. Аж вздрогнул! Руки подпрыгнули…
— Сегодня отдыхайте, друзья мои. Все отдыхайте. Вот время репетиций уточните — и на отдых. Всем сегодня вечером — собираться с силами! И главное — не забудьте, что все артисты группы присутствуют на выступлениях. Один — на сцене. Все остальные — за кулисами, в месте, который господин старший распорядитель вам заранее покажет. Там, кстати, очень удобно. Стулья, знаете ли расставлены, столик, водичка минеральная… Для чего? Чтобы, в случае надобности, ежели (не дай Бог!) выступление каким-либо образом будет сорвано — так сразу со своим номером на сцену пойти. Каждый должен быть к этому готов, а уж господин старший распорядитель вам на месте точно укажет — кому именно. И старшие ваши партнёры будут с вами рядом находиться. И тоже в готовности. И реквизит ваш всегда будет наготове… Так что, независимо от графика выступлений, все номера должны быть отрепетированы к открытию сезона. А, точнее, к завтрашнему вечеру. Пожалуй, всё…
