Пугливая | страница 32
— Что? Что ты имеешь в виду?
Лицо Пайка принимает страдальческое выражение.
— Неважно, Кэсси, мне нужно ехать. Меня ждёт мать.
— О, ну, ты ведь не хочешь испытывать терпение своей мамы, не так ли?
Он тянется, чтобы поднять окно, но я хватаю его за рукав. Он смотрит на мою руку, словно на какого-нибудь таракана, я затем раздражённо стряхивает ее со своего плеча.
— Думаешь, ты одна пострадала от того, что произошло? — шипит он. — Кэсси, Лео — единственный в нашей семье, у кого была долбанная работа. Единственный, кто контролировал свою жизнь. Поэтому да, мама ждет, когда я принесу ей гребаные продукты для ее гребаных детей, потому что она потратила все свои деньги на наркоту. Приятно было повидаться.
Я чувствую, как от моего лица отливает вся кровь.
— Прости… — начинаю я, но он не даёт мне договорить.
— Если я не достану денег, ей на следующей неделе отключат электричество. Так что, раз не хочешь мне заплатить, чтобы я позвонил Лео и спросил, как у него дела, не мешай мне.
Я бы ему заплатила, будь у меня хоть какие-то деньги. Я бы заплатила.
Он поднимает стекло и заводит машину, глядя при этом куда угодно, только не на меня.
Я сжимаю по бокам руки, ярость рождает во мне что-то, что я едва могу сдерживать, оставляя во мне лишь желание колотить кулаками по капоту его машины до тех пор, пока он не сдастся и не расскажет мне что-нибудь о Лео. Что угодно. Он обо мне спрашивал? Он обо мне вспоминает? Любит ли он меня по-прежнему, даже если я и не достойна любви, даже если я стала ужасным человеком?
Однако я ничего у него не спрашиваю. Не кричу, не машу кулаками и не умоляю. Потому что никто на свете не сможет ответить на роящиеся у меня в голове вопросы.
«Я хоть когда-нибудь ещё его увижу?»
Судья дал ему девятнадцать лет, так что сомневаюсь.
Я поворачиваюсь и тащусь по серой снежной жиже к входным дверям закусочной. Сейчас я всё делаю на автопилоте.
Я иду в уборную для персонала и, засунув в рот два пальца, избавляюсь от несвежего кофе и хлопьев, затем собираю волосы в более приемлемый пучок. Горящая у меня над головой голая лампочка освещает мою бледную кожу, белки глаз с оттенком желтизны. И вены. Господи, я выгляжу совершенно обдолбаной. Сеточка лопнувших кровеносных сосудов во всех подробностях отражает мою ужасную диету и любовь к алкоголю.
Я задерживаюсь в уборной дольше, чем обычно, жую мятные леденцы, чтобы скрыть рвотное дыхание, потому что сегодня будет настоящий пиздец. Я уже это знаю, и позитивное мышление не поможет мне выбраться из этого переплёта.