Пугливая | страница 31
— Пайк, — говорю я. — Ты все еще здесь живешь?
Это Пайк, младший брат Лео. Из-за того, что между днями их рождения прошло очень мало времени — а точнее, десять с половиной месяцев — мать называла Лео и Пайка ирландскими близнецами. В былые времена их мама не тратила времени попусту. Она выросла в Ган-Крике и после того, как к шестнадцати годам родила Лео, заимела еще полдюжины детей. В один прекрасный день она, весьма вероятно, умрет у себя в двойном трейлере, когда, наконец, так обкурится, что взорвет своё жилище ко всем чертям. Большинство ее взрослых детей разлетелись картечью, как можно дальше от Ган-Крика. Те, что помладше, насколько я знаю, все еще живут с ней. Должно быть, эта женщина начала рожать детей лет тридцать назад, когда у нее появился Лео, но на этом, конечно, не остановилась.
Пайк смахивает с глаз длинную челку. Он — бледная, готическая версия Лео. Они как день и ночь, но, вне всякого сомнения, братья.
— Нет. Я недавно переехал в Рино. Просто работаю.
А. Он торгует наркотиками. Замечаю на пассажирском сиденье потрепанный найковский рюкзак. Велика вероятность, что в нем полно дури. Я его не осуждаю. Это всё, конечно, его мама. Она достойна сожаления. Все эти дети, о которых она никогда не могла позаботиться. А что Пайк? Он просто делает всё возможное, чтобы выжить. Когда начинаешь жизнь в таком месте, как это, твои варианты очень ограничены.
— Есть новости от Лео?
Когда я выдавливаю из себя эти слова, у меня сжимается горло. Произнося его имя, оно почти болит. Лео. Это имя, которое и впрямь требует от тебя определенных усилий. Оно не такое простое, как Пайк или Кэсси. С Лео нужно задействовать язык, зубы, губы, щеки.
Пайк ерзает на сидении, и я замечаю, что он одет совсем не по погоде. То есть, совершенно. На нём свободно болтающиеся на его тощих бедрах джинсы, футболка (в такой-то мороз?) и тонкая хлопковая толстовка на молнии, какую обычно носят прохладным летним вечером.
— Пайк, тебе не холодно? Боже. На улице просто колотун.
Пайк оглядывает меня с ног до головы из-под своей черной чёлки и снова откидывает ее с лица.
«Да отрежь ты эту хреновину», — так и хочется сказать мне.
Но я этого не говорю. Ему хочется быть седьмым участником группы «Panic! At the Disco», и я вряд ли смогу его остановить.
— Шериф не велел мне разговаривать с тобой о Лео, — бормочет Пайк куда-то мне в живот.
Мне в грудь вонзается что-то острое и зарывается вглубь. У меня такое чувство, будто из легких высосали весь воздух.