, потому что его равнодушный взгляд вспыхивает, прежде чем перевести свои холодные, леденяще голубые глаза на Оза.
— Уведи ее отсюда.
Я снова шлепаю Оза, от смеха в уголках его глаз образуются морщинки, по мере того как он демонстративно медленно осматривает меня сверху донизу — прямо как он смотрел на Сидни и Эллисон, и всех остальных девчонок. На ту рыжеволосую девицу, которая дрочила ему на домашней вечеринке.
Бесчувственно, холодно и пренебрежительно.
— О, пожалуйста, — нарочито закатываю глаза. — Не трудись делать вид, что не знаешь, кто я такая, подонок. Сейчас я так зла на тебя, что могла бы задушить голыми руками.
Раздаются очередные смешки за столом, когда Оз отвечает:
— Мне нравится жестко, как и любому другому парню, Джим, но почему бы тебе не подождать, пока мы не останемся наедине.
— Ха-ха. Считаешь это забавным? Для тебя все шутки? Но знаешь что? Забудь об этом — ты не едешь в мою поездку на весенних каникулах.
— Погоди, — озадачено крякает сидящий с ними белокурый гигант, — Оззи, мужик — это твоя сестра?
Оз подмигивает мне.
— Кузина.
Я игнорирую идиота, несмотря на то, что мои щеки начинают жарко пылать.
— Себастьян Осборн, я хочу, чтобы ты прямо сейчас позвонил и отменил эту поездку.
— Вау, Оззи, она использует полное имя — должно быть в бешенстве. Уверен, что не трахаешь ее?
Вместо того чтобы ответить на шпильку, Себастьян лезет в сумку, достает пачку жевательной резинки, медленно разворачивает одну пластинку и сует в рот. Недолго жует и…
— Прости, Джимми, уже оплачено.
Мои руки скрещены на груди поверх дутой застегнутой куртки.
— Что ж, очень жаль, не так ли? Потому что ты сейчас же звонишь Чеду Хэнсону и все отменяешь, — принуждаю я, желая топнуть ногой в знак протеста.
На мой повышенный тон Оз оглядывает тихую библиотеку сначала через левое, потом правое плечо и заговорщицки понижает голос:
— Слушай, Джеймсон — мы можем поспорить об этом в частном порядке? Беззрителей?
О, теперь он хочет быть воспитанным?
Хорошо. Я могу быть воспитанной.
Его бегемотное тело отталкивается от стола, стул скрипит по деревянному полу, когда он встает, поднимаясь в полный рост.
Я вспоминаю, какой он мужественный и сильный. И крепкий.
Его тело возвышается надо мной, я борюсь с восторженным всхлипом, когда его рука свободно обхватывает мое предплечье. Оз тащит меня к дальнему концу библиотеки, осмотрительно избегая и петляя между столами, как бегун в лабиринте.
Прижимая меня спиной к дальней стене, он опирается на нее руками, склоняясь ко мне так, чтобы ему не пришлось повышать голос. Он пахнет мятной жвачкой, свежестью после душа, и лосьоном после бритья с древесным запахом. Как дровосексуал
