Учебные часы | страница 22
— Я за еще одним стаканом пива. Кто-нибудь чего-нибудь хочет? — спрашиваю я, не дожидаясь их ответов и уже направляясь в сторону кухни. Одинокий бочонок на желтом линолеуме призывает меня, и я отвечаю на его зов.
Рядом с ним? Джеймсон Кларк.
Какое совпадение.
— Погоди, давай налью, — я тянусь к крану на бочонке, беру красный стаканчик из ее рук и несколько раз сильно нажимаю на ручку.
Несмотря на ревущую музыку заполняющую дом, мне все равно удается поймать звук постукивания ее ноги по полу кухни.
— Ты должен мне больше, чем одно ничтожное пенное пиво, Освальд, — дразнит она.
Как она только что назвала меня?..
— Освальд? — я оглядываю толпу вокруг нас. — С кем ты, черт возьми, говоришь?
Джеймсон морщит нос, отчего веснушки на ее переносице подмигивают мне.
Это вроде как чертовски мило вообще-то, или это всего лишь говорят три порции пива, которые я уже прикончил?
— Эм, с тобой? Оз. Освальд.
И я начинаю смеяться громким, раскатистым смехом, который отзывается эхом в маленькой сраной кухоньке.
— Ты серьезно не знаешь, кто я?
Она поджимает губы и делает изящный глоток из красного пластикового стакана, стуча указательным пальцем по краю, пока пьет. Тонкая линия белой пены покрывает ее верхнюю губу.
— Не знаю… а должна?
Полагаю, это и есть ответ на вопрос.
— Милая, Оз — это прозвище. Неужели ты еще не погуглила меня?
Она закатывает свои смеющиеся голубые глаза.
— Уверена, ты гуглишь себя достаточно за нас обоих.
Черт, она права. Я очень часто себя прогугливаю.
Тем не менее, я напираю.
— Не может такого быть, чтобы ты меня не знала.
Она искоса смотрит на меня, размышляя. Постукивает по щеке кончиком указательного пальца.
— Ты актер? Я видел тебя по телевизору? — она щелкает пальцами. — Знаю — твой отец важный политик. Президент или кто-то еще? Нет? Хммм…
Моя улыбка становится шире.
— Ты — саркастичная маленькая засранка, знаешь ли?
— От тебя я приму это за комплимент. К счастью, мой сарказм, как правило, знак расположения, когда мне кто-то нравится.
— Вау, так это ты сейчас любезна? — через плечо я смотрю как «трах-подружка» и другая девушка пропихиваются сквозь толпу в нашу сторону. Они останавливаются, когда оказываются подле Джеймсон, обе прихорашивают свои длинные светлые волосы кокетливыми, хорошо отработанным движениями.
Даже стоя между ними двумя, Джеймсон продолжает меня дразнить.
— Конечно, я любезна; ты должен мне двести пятьдесят долларов. Или уже забыл?
— Как я вообще мог забыть, когда ты всеми силами стремишься напомнить мне? Вместо наличных, почему бы нам не подойти к вопросу творчески?