В бессильной злобе я ударил кулаком по стене, а затем проковылял к окну, пытаясь рассмотреть в бушующей снаружи круговерти хоть что-то, кроме снежно-серой мглы. Права домоправительница – соваться сейчас на улицу и глупо,и бессмысленно, потому что все физические следы давно уничтожила непогода, а магический шлейф никуда в ближайшие сутки не денется.
Инайя всё ещё недоверчиво поглядывала на меня, но, видимо, сообразила, что никуда бежать я уже не собираюсь, и вернулась к плите, что-то возмущённо шипя о моей распущенности и безголовости. Невесело усмехнувшись, я покачал головой. Против правды не попрёшь: и безголовый,и распутный. Если бы думал тем органом, что на плечах, а не тем, что между ног, ничего бы со мной не случилось. А так, что получается? Увидел симпатичный зад – и всё, начисто все мысли из головы вынесло.
Нет бы, прислушаться к интуиции, которая верещала, как сигнальный рожок общėственных скатов, стоило этой девчонке из окна вывалиться,так нет, я её веснушками и стройными ножками любовался...
Минут пять спустя, сжалившись надо мной – всё-таки у Инайи сердце было доброе, хотя она всячески это отрицала и старательно изображала из себя совершенно бессердечное существо, – домоправительница вручила мне большую кружку травяного отвара, заметив между делом:
– А ведь ты трезвый совсем... Дурманом от тебя за сома смердит, а глаза чистые. Правда что ли, не в инне был?
– Не в инне, – покаялся я и, оттянув ворот нательной рубахи, пожаловался:
– Меня, видимо, дурманом облили, чтобы у вас подозрений не вызвать. Α на самом деле, вот, гляньте, – я наклонил голову, демонстрируя Инайе пульсирующий от боли затылок. – Как там всё выглядит? Болит зверски...
– Οх, батюшки-светы! – воскликнула женщина. - Что ж это делается! Да у тебя вся голова в крови! И шея! А я-то, дура старая, тебе трав от похмелья заварила... дай сюда!
Всплеснула руками и ещё до того, как я успел хоть что-то предпринять, выбежала из кухни, отчаянно крича:
– Хозяин, Или-са! Хозяин!
Ну, всё. Я закатил глаза и обречённо уронил голову на скрещенные руки. Теперь точно оставить всё в секрете до поры или хотя бы скрыть унизительные подробности не получится. Старика-приёмщика хлебом не корми, дай посплетничать. А неудачливый служитель закона из столицы в роли того, кому можно всем городом косточки перемывать... Да лучше этого вообще ничего не придумаешь! Чувствую, до Лэнара весть о моих злоключениях докатится раньше, чем я вернусь.
