— Да! Да! — галдели крестьяне.
Бланшон, сделав два шага вперед, заявил:
— Моя обязанность — задержать того, на кого указывает большинство.
И его широкая рука опустилась на плечо музыканта, но тот, грубо оттолкнув ее, обратился к господину Керу с такими словами:
— Граф, вы знаете меня не один год… К той, которой вы дали ваше имя, я питал глубочайшее чувство преданности и уважения. Я пожертвовал бы ради нее жизнью… Скажите этим людям, что не я убийца…
— Вот и мэр! Мэр приехал! — закричали в толпе.
Из подкатившей кареты вышел толстый человек маленького роста. Граф Керу, пристально глядя на Давида, тихо прошептал:
— Он любил ее…
— Господин мэр, задержите убийцу! Это он! Музыкант! — послышалось из первых рядов.
Мэр Тирселен, богатый лесопромышленник, поспешил к хозяину замка.
— Граф, — произнес он, — я имел несчастье услышать об ужасной катастрофе, но я рад, что убийца задержан.
К слову сказать, господин Тирселен всегда имел «несчастье услышать», «удовольствие увидеть», «честь узнать» и тому подобное.
— Господин мэр, — делая под козырек, обратился к чиновнику Бланшон, — я должен задержать преступника, не правда ли?
— К сожалению, я вынужден вам это приказать, бригадир, — ответил мэр.
По одному знаку Бланшона двое жандармов схватили Давида. Молодой человек не проронил ни слова, он лишь опустил голову и закрыл лицо руками. Крупные капли слез струились между его пальцами.
— Вот он уже и струсил! — заметил Лантюр. — Мошенник! Я с удовольствием посмотрю, как тебе голову снимут!
Под улюлюканье толпы несчастного повели в замок, а мэр остался с господами, чтобы «иметь честь» расспросить их об убийстве. Губерт де Ружетер удовлетворил его любопытство.
— Итак, мы немедленно приступим к допросу, — заключил мэр. — Я надеюсь, что господин Керу не потеряет присутствия духа и не откажется принять участия в этой печальной формальности, ведь я осмелюсь и к нему обратиться с несколькими вопросами.
— Я к вашим услугам, — заверил его граф.
Бледный, встревоженный, едва передвигавший ноги граф Керу последовал за мэром. Шум и крики усиливались: все требовали смерти музыканту. Лантюр, перебегая от одной группы крестьян к другой, повторял:
— Он был влюблен в нее и не хотел, чтобы она стала женой графа. Вот мерзавец! Если его выпустят на свободу, я застрелю его, или не быть мне Лантюром!
— Да, смерть ему, убийце! — поддерживала садовника толпа.
Губерт остался на лестнице павильона один. В эту минуту дверь позади него распахнулась, и на пороге показалась Мэри-Энн. Она прошла мимо молодого человека, но тот медленно последовал за ней.
