Клэр умерла почти месяц назад, но Мари не тосковала по сестре. Во время молебнов, или месс, или во время чаепития на кухне бывали мгновения, когда она, не подозревая, что плачет, обнаруживала слезы у себя на щеках. Все случилось слишком неожиданно, и Мари, по правде сказать, продолжая перебирать в уме реальное положение дел, видела лишь отдельные детали и куски. Вся картина в целом представлялась слишком огромной, чтобы ее можно было охватить одним взглядом.
Маленькое семейство Лавуазье-Сондерс и раньше было малочисленным, а теперь стало еще меньше. Мир Мари сжимался вокруг нее, и чем быстрее он сжимался, тем отчетливее она понимала, что он представляет собой отвратительный хаос. Анаис давно изолировала себя от этого мира, отодвинувшись от него и не проявляя к нему интереса. Да, иногда ее эмоции выплескивались наружу, но в целом она тратила свое время лишь на общение с кланом Лавуазье и уход за садом, больше ни на что. Потеря дочери, без сомнения, стала для нее катастрофой, но свое горе Анаис накрепко заперла в сердце.
И вот сейчас ушла и Ава… Мари упала на кровать Клэр, гадая, лежал ли в ней кто-нибудь после смерти сестры. Простыни были прохладными и мятыми, такими, какими, вероятно, их оставила Клэр. Распростершись на кровати, Мари всхлипнула. Затем перекатилась на бок, зарылась лицом в подушку и дала выход накопившейся за месяц тоске.
Закончив, она осознала, что перед ней стоит неразрешимая проблема. Убрать дом, а потом продать его. Подать запрос о возвращении во Францию, поближе к Анаис. Опыт, приобретенный в Соединенных Штатах, был наполнен ужасом, бегством, ложью, убийством, скандалом, обидой. Поначалу неразбериха, всплеск адреналина действовали на нее возбуждающе, как наркотик. Через несколько лет это стало утомлять и злить. А к концу почти свело ее с ума.
Мари через голову сняла свитер и, сложив его, повесила на спинку стула. Гардеробная Клэр была забита – Ава так и не удосужилась начать разбирать вещи. Мари была рада этому. Ей почти казалось, что в любую минуту в комнату стремительно войдет сестра… Она провела пальцами по одежде, висевшей на плечиках; там не нашлось ничего подходящего. Вздохнув, подошла к туалетному столику. Духи, щетки для волос. Выдвинула один ящик и увидела уголок блокнота, выглядывавший из-под сложенной рубашки.
Страницы были заполнены мелким почерком где-то по-английски, где-то по-французски. Собрание случайных мыслей. Мари почувствовала, что у нее увлажнились глаза. Она быстро переворачивала страницы, очарованная почерком, чернилами и тем временем, что ушло на каждую запись. Создавалось впечатление, что буквы, выписанные одной и той же черной ручкой, вплетаются друг в друга. Мари перестала листать блокнот; ей захотелось узнать, что же владело сознанием сестры в последние месяцы перед смертью. Она провела пальцем до конца страницы.
