– Чарли Уокер из районного отдела полиции Хаддон-Тауншип перерыл все архивы за девяносто третий год. А еще за девяносто первый, за девяносто второй и за девяносто четвертый. Там нет сведений о младенце, которого подкинули в католическую церковь Христа Спасителя. – Он постучал пальцами по столу. – Или в какую-нибудь другую церковь района. Во всяком случае, в полицию об этом не сообщали. Так что либо это произошло, но об этом умолчали. Либо…
Я открыла глаза:
– Либо что?
– Либо этого никогда не происходило. Была просто легенда – для тебя. Больше ни для кого. – Его немигающий взгляд был мрачен.
Я помотала головой:
– То есть они мне врали? Врала не только Клэр, но и Мари с Анаис?
Рассел не шевельнулся.
– Думаю, они лгали не потому, что хотели причинить тебе боль. Вероятнее всего, было наоборот.
– Но что есть такого плохого, ради чего нужно столь долго врать? Придумывать такую сложную историю? Почему Клэр не притворялась, что я ее настоящая дочь?
– Ну в этом и вопрос. Я просто не знаю ответ. Пока.
Я усмехнулась:
– Рада видеть, что ты еще не сдаешься. Складывается впечатление, что чем больше ты копаешь, тем больше вопросов вылезает. К примеру, кто я? Если не подкидыш из церкви, то кто? На самом деле?
Рассел охватил ладонями чашку:
– Каким-то образом ты пересеклась с этой семьей. Клэр удочерила тебя, возможно, защищала тебя всеми возможными способами. Ты когда-нибудь видела бумаги по удочерению? Юридические документы, детские? Что-нибудь такое, что могло бы подтвердить их историю?
Я покачала головой:
– Нет. И Клэр рассказывала мне очень мало.
– Тогда возникает вопрос: как она получила свидетельство о рождении или какой-то другой документ, необходимый, чтобы записать тебя в школу?
Я пожала плечами:
– Не имею представления.
– Очень любопытно. Ты и в самом деле Джейн Доу[10].
Я уставилась на бинты, закрывавшие часть его головы. Его слова взбесили меня.
– Я не Джейн Доу. У меня была настоящая мать. В какой-то момент я оказалась у Клэр. Вот на этом и надо сосредоточиться. Кто я? Начинай отсюда. На минуту забудь об убийствах.
Его удивил мой гнев. Он дотронулся до моей руки:
– Я не хотел…
Я отдернула руку:
– Не надо.
– Можно задать тебе один вопрос? Какое твое первое воспоминание?
Мое самое первое воспоминание? Джоанна спрашивала меня о том же. Я закрыла глаза.
– Я скорее помню свои ощущения, чем образы. Темнота. Окна с витражами. Я в церкви. Мама держит меня за руку.
– Клэр?
Я сначала покачала головой, потом кивнула.
